Буссенар Луи
Шрифт:
И все-таки матрос остается матросом. Море для того и существует, чтобы по нему плыть, а не выделывать силовые упражнения на льду, которые его покрывают.
— Вот это красота! — воскликнул Дюма своим громоподобным басом. — Само Средиземное море может позавидовать. К черту льды! Да здравствует море! Тра-ля-ля!.. Грести мы умеем и с удовольствием поплывем по этой прекрасной соленой воде!.. Верно я говорю, товарищи?
— Верно, лучший из поваров! Мы охотно поработаем веслами, если, конечно, у капитана нет другой идеи!
— Нет, друзья! Другой идеи нет! Но прежде надо подкрепиться и выпить по двойной порции.
— Конечно, командир! Выпьем за ваше здоровье и за успех вашего дела!
Покончив с едой, стали спускаться к воде, предварительно растянув на самом высоком ледяном пике кусок шкуры для заметки, чтобы потом, возвращаясь, не сбиться с пути, если палеокристаллические льды под действием урагана и течений вдруг переместятся.
Ловкость и отвага помогли пятерым смельчакам преодолеть спуск к воде без особых усилий. Груз разделили между всеми в соответствии с физическими возможностями каждого и снесли к воде. Подтащили к берегу также лодку и сани, после чего лодку отвязали от саней, «развели», по выражению Форена, не упускавшего случая пошутить.
Впрочем, их просто поменяли местами. Раньше лодка лежала на санях, теперь — сани на лодке. Их поместили впереди, на плоское дно. Лодка была построена по типу эскимосских умиаков: [117] такая же легкая, практически непотопляемая и очень быстрая.
При погрузке багажа она дала осадку всего на несколько сантиметров, отчего стала только устойчивее.
Весь день ушел на спуск к морю и погрузку багажа, поэтому обедать, ужинать и спать пришлось на льду.
117
Умиак — открытая лодка довольно большого размера, состоящая из деревянного или костяного каркаса, обтянутого кожей.
Уставшие и измученные люди тем не менее почти всю ночь не спали, взволнованные грядущим великим событием.
Тем более что начался полярный день и было совсем светло.
Утром лодку без труда спустили на воду.
Собаки, радуясь, что их бедные лапы получат отдых, быстро устроились на меховых мешках, стараясь зарыться поглубже в мягкие теплые шкуры.
Матросы сели на весла, капитан занял место у руля. Определив по компасу положение лодки и глядя на буссоль, он скомандовал:
— Полный вперед!
И суденышко заскользило по зеркальной глади воды.
Было около четырех часов утра.
Очень довольный скоростью маленькой «Галлии», д’Амбрие решил узнать, сколько она проходит миль в час. Для этого он нацепил на удочку кусочек кожи в виде парашюта и таким образом соорудил что-то вроде примитивного лага [118] , способного с достаточной точностью определить скорость лодки.
Оказалось, что за час они проплывали четыре мили, или около семи с половиной километров.
118
Лаг — прибор для измерения скорости судна.
Если погода не изменится к худшему, море будет оставаться спокойным и не возникнет какое-нибудь непредвиденное препятствие, то через пятнадцать часов они будут на полюсе.
Пятнадцать часов!.. Матросы ушам своим не верили.
Неужели всего пятнадцать раз по шестьдесят минут понадобится, чтобы раз и навсегда избавиться от мысли, вот уже год владеющей всем экипажем?
Через пятнадцать часов они осуществят то, что до них еще никому не удавалось с тех самых пор, как стоит мир!
Они будут щедро вознаграждены капитаном и навеки прославятся!
И начнут наконец выбираться из ледяного ада, чтобы вернуться в родную страну, прекрасную Францию, где сейчас все цветет! В страну, где матрос в порту царь и может хорошо погулять на заработанные деньги!
Да, черт возьми, они будут жать на весла изо всех сил!
Во-первых, чтобы порадовать капитана, самого лучшего человека на свете… и, во-вторых, чтобы узнать наконец, какой он, Северный полюс. Ведь это ради него храбрые матросы снялись с привычных мест, погубили такой чудесный корабль, едва не подрались с немцами и работали так тяжело, как никогда не работают даже китобои!
Капитан, как ни стремился поскорее добраться до полюса, решил немного поумерить рвение матросов. Надо рассчитывать силы и отдыхать по очереди. Целых пятнадцать часов такого напряжения никто не выдержит.
— А мы об этом не подумали!.. Отдыхать, конечно, придется… Если только… А что, если здесь не очень глубоко и можно постоять на якоре? Два-три часа отдохнем и снова наляжем на весла, да так, что кожа на руках лопнет!.. У нас с собой два малых якоря и кусок фала.
Что же, мысль хорошая! Д’Амбрие приказал остановить лодку, привязал к шнуру свинцовый груз и закинул за борт. Каково же было его удивление, когда оказалось, что здесь глубина всего двадцать семь метров, а в двухстах метрах отсюда — тридцать пять метров.