Шрифт:
«Вратарь отбил мяч и упал. А добить его некому».
«Защитник датчан поднял ногу, и атака голландцев захлебнулась».
По завершении матча, проигранного «Зенитом»: «Как это ни печально, но жизнь продолжается».
Антракт в театре, ежели с пафосом, можно было бы назвать мельпоменопаузой.
…Не то чтобы выдающийся, но весьма уже выпирающий.
Как трудно быть печальным, когда тебе хочется быть печальным, когда тебе нравится быть печальным, когда тебе весело быть печальным.
Один, как перст в ноздре.
Отчаяние – изнанка надежды.
Шел я как-то по Широкой улице. Навстречу мужик: «Это какая улица?» – «Широкая», – говорю. «Подумаешь, – обиделся мужик. – У нас в Липецке есть и пошире».
Олег Григорьев при некоторой приблизительности, даже неряшливости и одновременно безусловности (минимум подтекста) большинства своих стихов – тем не менее поэт для эстетов, для публики, пережравшейся деликатесов.
Диалог двух заик: «Иди…» – «Приду…» – «Иди…» – «Приду…» – «Идиот!» – «Придурок!»
Подавиться мечтой.
Дураки вызывают жалость, но какую-то неискреннюю.
Сатиры скорее всего относятся к порнокопытным.
Андрей Карпов: «Меня вот что изумляет: рождаемость падает, а количество идиотов увеличивается».
Поправка к Пастернаку (по поводу гнусноватой нашей попсы): «Быть некрасивым знаменито».
У него даже комплекс неполноценности неполноценный.
Тоска как следствие растерянности.
Брезговать собой.
Четыре железнодорожные станции в Псковской области подряд: Пундури – Пыталово – Свиново – Бухалово.
Проблесковые маячки сознания.
Чрево познания.
Незнайка, Знайка и Дознайка.
Извилистое вещество ума. Или так: вещество серое, но довольно извилистое.
По радио сказали: «Раннее изучение иностранного языка обрезает пуповину родного языка».
Неокупимая Полина.
Пока мы живы – мы неинтересны.
В аптеке увидел чай с игривым таким названием «Похудей». – «А “Поумней” есть?» – «Что “Поумней”?» – «Чай». – «Нет, – отвечает, – зато есть таблетки от склероза». – «А таблетки от жизни есть?» – «Только по назначению врача».
У каждого свои пути,
И все они исповедимы.
Взялся тут худеть, разработал даже некоторую стратегию – и вот я голодаю и воды не пью почти уже сутки, и тут звонит мне Ира Хиенкина, замечательная кроме всего прочего своим ветеринарным образованием, и я ей рассказываю, как почти уже сутки ни капли, ни крошки, а она мне: «Вы только не обижайтесь, но это один из самых популярных способов откорма свиней: сутки не кормить, не поить, а затем двое-трое суток укармливать до поросячьего визга. Чтобы мясо было побеконистей…»
Пара палиндромов:
Вот не мила аборту утроба алиментов.
Он серет ниц – интересно.
Петр Аркадьевич – а в сокращении попросту Петрарка…
«Как быстро тянется время», – сказал один очень немолодой человек.
Видел тут в магазине чай «Кама Сутра». Непонятно, для чего и кому. Впрочем, понятно, но не хочется верить.
Чернобыльская сказка «Гадкий мутенок».
Наголодался от пуза.
Ваш покойный слуга.
Самый надежный наш спутник – надежда. Она, как нам гарантируют, и умрет последней. Никого уже нигде, а она все еще будет плескаться в тусклой лужице остаточного бытия, бессмысленная в своей самодостаточности.
Тестю моему девяностолетнему беспощадные внуки подарили на день Красной армии журнал для настоящих мужчин – «Пентхауз». Назавтра звоню, спрашиваю: «Ну как?» – «Все хорошо, одно плохо – бумага очень глянцевая». – «Что же в этом плохого?» – «Отсвечивает, – отвечает тесть, – смотришь на голую бабу – и тут же рядом свое лицо с выражением…»