– Его отец был Георгом третьим?

– Совершенно верно.

– Как нынешний узнал о преступлениях своего деда?

– Видимо, бабка рассказала перед смертью, а ей – ее муж, – пожал плечами Савельев. – Ведь именно со дня ее смерти наш Жора и заинтересовался старыми домами нашего города. Теми домами, где, по утверждениям архивных документов, когда-то дислоцировались немцы.

– А вы? Вы как узнали об этом?

– Я? Мы давние оппоненты с Жоркой. Очень давние. Несколько раз уводили из-под носа друг у друга интересные вещицы. Это было вполне безобидным соревнованием до некоторых пор. Я узнал о его внезапно вспыхнувшем интересе к старинным постройкам. Начал выяснять, чем именно он интересуется. Потом подолгу говорил с людьми, которые хоть что-то помнили или слышали о тех давних военных временах. Никто и ничего… Пока однажды одна бабуля не сплюнула себе за спину при упоминании фамилии этого благородного семейства. Я в нее вцепился, как питбуль. И она мне рассказала, что ее старший брат-подпольщик, чудом спасшийся во время облавы, подозревал во всех грехах как раз Жоркиного деда. Никто не подозревал его. Все считали его святым. А вот он… Ну и в моей душе зародились сомнения. С чего, думаю, Жорка вдруг стал интересоваться старыми постройками, где во время оккупации дислоцировалось фашистское офицерье? Начал потихоньку искать… У меня ушли годы, капитан. Но то были годы равнодушного, почти созерцательного поиска. Пока однажды эта сволочь не высмеяла меня публично! И тогда я поклялся самому себе, что отомщу! Да так, что Жорке век не отмыться. И у меня получилось. Я нашел! Нашел вперед него!

– Кем был его дед, что ему так доверяли?

– Учителем. Учителем русского языка и литературы. Он выучил кучу детей, которые росли, взрослели и приводили к нему своих детей. Его любили, ему доверяли. А он… предал.

У Макарова пересохло в горле от потрясения.

Честно? Он до последней минуты думал, что все дело в сокровищах, спрятанных начальником царской Тайной канцелярии. Что все дело в золоте, бриллиантах, которые тот срывал с замученных им людей.

А тут все дело, оказывается, в желании одного человека уничтожить другого – и всеми силами сохранить свою репутацию. И ради этого все эти жертвы! Все эти убийства!

– Инстинкт самосохранения, что вы хотите, – отозвался Савельев, когда Макаров возмутился. – Жорка мог бы и еще убивать и убивать, лишь бы сохранить доброе имя свое и своей семьи.

– А как? Каким способом нацисты заставили его деда совершить подлость? Они его пытали?

– Нет. – Савельев удовлетворенно улыбнулся. – Думал, вы уж никогда не спросите. Молодец, капитан!

– И как же?

– У нацистов на руках был документ, подтверждающий участие отца Георга второго в карательных операциях белогвардейцев. Шантаж! Ни грамма крови, банальный шантаж. Если бы этот документ каким-то образом попал в руки НКВД, то после оккупации и сам Георгий, и вся его семья прямиком отправились бы в лагеря. И это в лучшем случае.

– Обалдеть! – выдохнул Макаров и завертел головой: верхняя пуговица форменной рубашки впилась в кадык и мешала дышать. – Вот это след!

– Да, капитан. У нашего уважаемого мецената махровая подлость – фамильная черта. И все это здесь! – Его пухлые ладошки легли на папку, он ее уже закрыл и снова завязал тесемки. – И этим я хотел уничтожить это дерьмо человеческое. Но…

– Но?

– Но теперь мои планы поменялись. И они снова пересеклись с вашими. Теперь я хочу засадить это дерьмо в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. Чтобы оно оттуда никогда не вышло, никогда! – Ноздри его крупного носа вздулись.

– За преступления прошлых лет, совершенные предками, у нас не сажают, – возразил Макаров.

– Понимаю. Но вы-то должны посадить его за преступления, которые он совершает теперь! – Щеки Савельева покраснели и гневно затряслись. – Убийство профессора, убийство этой странной бабы-алкоголички. Двойное убийство в доме напротив! Этого мало?!

– Он не совершал этих преступлений, Геннадий Иванович, – возразил со вздохом Макаров. – Не сам лично.

– Но он их спланировал! Ясно как божий день, что исполнителем был его лысый помощник!

– Или ваши люди, мечтающие всеми правдами и неправдами попасть в этот дом и желающие подставить Георгия Георгиевича под подозрение. У них все получилось. Дом стал свободен, поиски завершились удачно.

Макаров хищно прищурился в сторону маленького человечка, обладающего недюжинным умом и годы положившего на то, чтобы найти доказательства чужих преступлений. Станет он морочиться из-за помех в виде каких-то жильцов, вставших на его пути? Трудно сказать.

– Не мелите вздор, юноша, – оскорбился Савельев. – Я редко выбирал средства на пути к достижению своих целей. Современный мир жесток, понятно. Лес рубят – щепки летят. Но я… я никогда не шел по трупам. Эти вот руки не обагрены кровью. В отличие от Жоркиных рук! Как думаете, куда подевалась рыжая девка?

– Ее встретил кто-то возле следственного изолятора и увез.

И Макаров чуть не сказал, что на угнанной машине.

– И будто не знаете кто! – фыркнул недоверчиво Савельев. – Она у Георгия!

– У вас есть доказательства?

Савельев размышлял минуту, потом полез в стол и достал три пачки фотографий, спрятанных в черные пластиковые пакеты.

– Это вот подтверждение того, что он и лысый – сообщники. Там зафиксированы их встречи. И то, как лысый входит и выходит из его дома. – К краю стола полетел первый пакет. – Это вот подтверждение того, что в день убийства в многоэтажке напротив Проклятого дома побывал лысый. Прошу обратить внимание на время, когда он заходит через подземный гараж и когда выходит. Можете потом сравнить со временем, когда было совершено двойное убийство. А это вот последние снимки нашего многоуважаемого коллекционера…

Их Макаров нашел вполне безобидными.

– И что на них? – обратился он к Савельеву с вопросом.

– На них наш Георгий покупает средства личной гигиены для женщин в аптеке на окраине.

– И что?

– А то! Кому он, думаете, их покупает?! Жене, что ли? Дочери? Там штат прислуги, есть кому побеспокоиться. Из их запасов тоже не возьмешь, возникнут вопросы. Все это он покупал рыжей девке. Она у него!

– Может, просто живет?

– Да! Просто живет в его подвале! Сама бы тогда все купила, если бы просто жила у него в гостях. А тут Жора! Сам! Покупает женские прокладки! И лысого не пошлешь, нет его уже! Где-то он его прикопал, наш меценат и коллекционер уважаемый. – Савельев побледнел, его раздражало, что приходилось доказывать очевидные вещи. – Девка ему нужна, потому что покойный профессор что-то ей рассказал. Затем, думаю, и алкашку убили. Чтобы с Рыжей снять подозрения и чтобы ее выпустили. Столько крови! Столько крови! Неужели вас не проняло, капитан?