– Вы бизнес здесь собираетесь у нас налаживать, иностранцев привозить, так что полезно вникнуть вам будет, – вмешался Иван Самолетов. – Проблемы – это сильно, конечно, сказано, скорее это просто… ну, скажем, народная молва.

– Молва? – Мещерский удивлялся все больше.

– Молва, слухи, даже самые несуразные и фантастические, имеют под собой пусть искаженные, но все же факты, – веско изрек прокурор Костоглазов. – Я, когда начал здесь работать, просмотрел городскую статистику происшествий. Небольшой ведь совсем город. Что для таких городов характерно? Кражи, бытовые преступления на почве столь же бытового неумеренного пьянства. Корыстные преступления, пусть даже тяжкие, – грабежи, разбои. Все это повсеместно. Здесь же несколько иная картина, и это видно из данных статистики. Слишком много насильственных смертей.

Мэр Шубин закашлялся, чашка с чаем вырвалась у него из рук, звякнула о белое фарфоровое блюдце.

– Я имею в виду отнюдь не криминал, хотя после того, чему вы, Сергей Юрьевич, стали свидетелем сегодня ночью, вам, наверное, трудно в это поверить, – продолжал Костоглазов. – Нет, повторяю, отнюдь не криминал. А именно случаи насильственной гибели горожан в результате несчастных случаев, аварий и всего такого прочего. И каждый такой случай, каждый факт, вполне объяснимый с логической точки зрения, вопреки здравому смыслу интерпретируется горожанами в совершенно особом ключе. Он становится почвой для новой волны еще более фантастических слухов и домыслов, смешных и странных для людей современных и образованных, живущих в двадцать первом веке.

– Что-то, Илья, не шибко заметно, что кому-то смешно, – все так же негромко и как-то по-свойски (совсем не для официального прокурорского кабинета) возразил Иван Самолетов.

– А я что-то ничего не понимаю, – признался Мещерский. – Вы уж извините, но… Можно вопрос? Вы уже задержали убийцу этой бедной женщины?

– Оперативно-розыскные мероприятия продолжаются. Мы отрабатываем все возможные версии происшедшего.

– Но убийца не задержан?

Прокурор Костоглазов откинулся в своем удобном кожаном кресле.

– Пока еще нет. А вы что же, Сергей Юрьевич, располагаете какой-то информацией по поводу личности убийцы?

– Я? Нет, просто слышал об одной истории, случившейся здесь у вас много лет назад, – об убийстве сестры моего друга и компаньона.

– Фома, конечно же, вам все рассказал, – снова подал голос Самолетов, – так мы и думали.

– А что – разве он должен был молчать? А вчера в город, насколько мне известно, – Мещерский решил говорить начистоту, – вернулся и тот, кого он обвиняет в этом убийстве. Некий Герман Либлинг. И сразу же после этого у вас в городе новое убийство.

– Черкасс подозревает и в убийстве Куприяновой Либлинга? – спросил прокурор. – А все же, Сергей Юрьевич, что произошло вчера вечером между ними в ресторане «Чайка»?

– Они подрались.

– Причина?

– Я думаю, причина все та же. Фома не может забыть гибель своей сестры.

– Он что же, вернулся, чтобы сводить здесь у нас в городе старые счеты? – спросил Шубин.

– Я не знаю. Мне только известно, что до вчерашнего дня он и не предполагал, что встретит этого самого Либлинга здесь. А могу я задать вам еще вопрос? Когда напали на Куприянову? Я от сотрудников милиции слышал, что после ранения она какое-то время лежала на полу в магазине, потом выбралась наружу. Когда я… когда мы с вашими сотрудниками увидели ее там, на площади, это фактически была уже агония.

– Между ее смертью и моментом нанесения ножевых ранений прошло не более получаса, Сергей Юрьевич, – прокурор Костоглазов твердо смотрел на Мещерского. – А вы утаиваете от нас намеренно одну важную подробность.

– Какую подробность?

– Там, в «Чайке», нож был в руках вашего товарища. Это все опрошенные свидетели четко показывают.

– А Фома Черкасс был когда-то и вашим товарищем, – сухо парировал Мещерский. – Вы все трое и сестру его покойную знали.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил мэр Шубин.

– Ничего, просто если у вас есть какие-то вопросы к Фоме Черкассу, задавайте их ему, а не мне.

– Вы же выразили готовность помогать следствию. – Прокурор помолчал. Он весь был какой-то серый, точно обсыпанный пеплом, этот прокурор Костоглазов, так, во всяком случае, казалось Мещерскому. – Кстати, к вашему сведению, одна из самых очевидных версий убийства состоит в том, что на Куприянову напал кто-то из поздних покупателей, явившихся к ней за дешевой водкой. Она приторговывала по ночам контрафактом, и это было известно в городе, только вот за руку ее ни разу на этом деле милиция не ловила. – Костоглазов покосился на мэра Шубина. – Сходило ей с рук административное правонарушение, вот и довело до большой беды.

– Дешевая водка довела? – спросил Мещерский.

– Ну, знаете, как это бывает в пьющей среде. Некто явился без денег, попросил бутылку в долг, а Куприянова не дала. Тот рассвирепел и ударил ее ножом. В пьяном, так сказать, угаре.

– Значит, из магазина пропала водка?

– Там сейчас работают наши сотрудники и торгинспекция – вот по распоряжению нашего мэра проводят ревизию. Любая недостача товара будет обнаружена.

– Ну, если водка паленой была, – заметил Самолетов, – хрен ее по накладным обнаружишь. Но эта версия и мне кажется самой состоятельной.