– Батюшка! А может Сталин вернуть России патриарха?

Отец Викторин удивился:

– Экие у тебя вопросы! Впрочем, наши хотения Бог слышит. Для возрождения Церкви – патриарх необходим. Для победы – Церковь Сталину нужна. Так что, матушка, будет по-твоему.

– А ты у меня – смелый пастырь! – сказала Полина Антоновна.

– Вот когда «Многая лета» спою в храме, тогда буду смелый. Нынче смелость наша должна быть умной. Живем и молимся, окруженные со всех сторон врагами.

Десять дней Митька Иванов со сворой полицаев пытал Клавдию Антоновну Азарову и Марию Ильиничну Белову. У Беловой в доме все десять дней ждала партизан засада.

19 декабря начальник Тайной полиции Антонио Айзенгут сам допросил Олимпиаду Зарецкую.

– Я работала бок о бок с Клавдией Антоновной. – В глазах Зарецкой сверкали слезы. – Я жила с ней через стенку. Мы вместе завтракали, мы вместе работали, принимали гостей! Господин офицер! Нашими гостями были Иванов, Андреева, врачи, которым недавно дали комнаты в нашей квартире. Но – партизаны?! Партизаны ставят мины в городе! Партизаны вызывают самолеты, и на наши головы падают бомбы!

Олимпиада Зарецкая защищала подругу с отчаянием: очаровательная Клавдия Антоновна ненавидит зло, а партизаны – зло.

– Здесь что-то не так! – говорила Зарецкая Айзенгуту. – Вы сами всё проверьте. Пожалуйста! Вы опытный офицер, вы не допустите ошибки!

Айзенгут Олимпиаду Зарецкую отпустил, а Митька Иванов – тоже ведь удивительная новость! – избавил от наказания Рыбкина и Щербакова. Семёна отправили в Бытошь, на работы в немецкой части.

Володьку – в Курганье, в немецкий батальон – ездовым и конюхом.

Врачей Соболева и Евтеенко не тронули. С Евтеенко Иванов даже крепко гульнул. Мало того! Бывшего советского офицера Бойкова, у которого в сапоге нашли партбилет, Митька устроил на завод – инженером! Отпустил арестованного Астахова, отпустил Николая Евтеева, одноклассника. Сказал ему прямо:

– Я знаю, ты входил в группу Шумавцова. Но дело это законченное. Группы не существует. Живи, но помалкивай.

А тут еще по Людинову прошел слух: Иванов заступается за арестованных. В КПЗ сидел партизан Коликов, а рядом с КПЗ помещалась колбасная. Колбасники, немцы, устроили для себя развлечение. Вваливались в камеры и всласть лупили сидельцев. Митька пошел к самому генералу, и генерал вход колбасникам в КПЗ запретил. И в тот же день Митька пострадавшего от побоев Коликова отпустил на все четыре стороны.

20 декабря полицаи отвезли Марию Ильиничну Белову на станцию Вербицкую, расстреляли на обочине шоссе. И оставили. Так лежат на дорогах трупы собак, кошек. Но герои сраму не имут. Позор казни – дно пропасти, о которое расшибается зло.

Клавдию Антоновну видели, когда ее вели по коридору из Митькиного кабинета. Вместо глаза – кровавое месиво. Каких признаний добивались? На отца Викторина? На Олимпиаду?

Митька явился к Олимпиаде Александровне домой и прошел на кухню:

– Где у вас спички?

Олимпиада Александровна подала коробок. Митька сам взял сковороду, положил на нее два листика бумаги и зажег.

Подождал, когда сгорят.

– Вот и всё. Сгорела смерть вашего брата. Признаюсь вам, я очень не люблю попов. Ваша смерть тоже в этом пепле.

Олимпиада грозно сдвинула брови:

– Это что значит, господин Иванов?

– Это значит, что я добыл-таки признания от Азаровой. Эти признания – вот они. Их уже не существует, и самой Азаровой тоже не существует. С нынешнего дня. То, что вы партизанка, Олимпиада Александровна, мы с вами знаем. То, что ваш брат помогает партизанам, я знал с самого начала оккупации. Это, – показал на сгоревшие листки, – ради Нины. Вы с нее пылинки сдувайте. А вас я – ненавижу.

И ушел.

Олимпиада оделась, побежала к отцу Викторину. У нее был пропуск – операционную сестру могли вызвать в больницу в любое время.

– Он лжет, – сказал отец Викторин о Митьке. – Если бы Клавдия Антоновна назвала мое имя или твое, Олимпиада, нас, во избежание народного недовольства, утопили бы в проруби. Клавдия Антоновна спасла нас. Претерпела мучения, но не позволила сломать себя. Помолимся!

Стал на колени перед иконами.

И заплакал:

– Господи! За мою жизнь, за жизнь матушки и сестры светлый человек заплатил своей жизнью. Господи! Господи!

30 января 1943 года фашисты праздновали десятую годовщину прихода к власти.

В Людинове даже приема у коменданта не было. Праздник обернулся трауром по 6-й армии генерал-фельдмаршала Паулюса.

Именно 30 января в Сталинграде сложили оружие многие тысячи немцев, и в их числе 206 офицеров.

31 января сдался Паулюс. Убитыми и пленными Германия потеряла в Сталинградской битве четверть войск, выставленных Гитлером против Советской России.