Шрифт:
(Быль)
Рабочими организуются певческие хоровые общества.
Из рабочей жизни. Жена молодка, Красотка, К заводчику, как банный лист, Пристала: «Ах, мне нехорошо!.. Ах, я совсем устала!.. А ты – бесчувственный… буржуй, капиталист. Фу, гадкий, гадкий… Как есть тюлень! Ну, как не стыдно: целый день Все у тебя в уме расчеты да раскладки! Хотя на часик их забудь. Садись вот здесь… Вот так… Поговори со мною… Ну, приласкай меня… Склонись ко мне на грудь… Побудь, Как муж с женою!..» «Ох, матушка, не до того! Ведь ты ж не знаешь ничего. Не только у меня заботы, Что выкладки да в барышах расчеты. Ты не заметила: рабочие… поют! Поют с недавних пор, идя домой с работы. Так эти песни мне покою не дают! Попробовал певцов приструнить я построже, – Так нет, спокойны все: ни криков, ни угроз. Но стоит им запеть, как весь я настороже! И слов не разберешь, а жутко… И по коже, Поверишь ли, дерет мороз!»* * *
Когда рабочий плачет, Тогда хозяин скачет, Когда ж рабочий весел, Хозяин нос повесил. Рыболовы*
* * *
Карасик! Что тебе лукавый «рыболов»?! Не слушая его коварно-льстивых слов, Себе, а не врагу, в угоду Нырни поглубже в воду! Кашевары*
Хочет ли «Правда» вообще работать вместе с нами, так называемыми «ликвидаторами»? Мы ждем от «Правды» ответа.
(«Невский голос».) Взялась за ум рабочая артель: «Довольно быть нам сборищем случайным Да путаться по кабакам и чайным, Как все мы путались досель!» Артель единогласно К решению пришла: Кормиться всем из общего котла! Прекрасно. Добыт котел и выбран кашевар – Кривой Захар. А так как было ясно, Что не управиться Захару одному, Приставили к нему Двух пареньков охочих (Не дюже-то рабочих), Ерёму да Кузьму. Так надо же греху случиться: При первой же стряпне Пришлося по нужде Захару отлучиться, Когда со справою котел уж был в огне. Кузьма с Ерёмой тары-бары Да растабары: «Мы тоже кашевары!» «Ась, брат? Чай, надоть посолить». «И поперчить да маслица расплавить». «И молочком недурно б забелить». «А опосля кваском заправить». «Постой-ка, Кузя, виноват: Забыл подбросить я салат». Захар, вернувшися, не доглядел оплошки, Что там сварилося – бог весть! Артели ж довелося есть. Едва успев хлебнуть по три-четыре ложки Невиданной окрошки, Ребята наши – кто куда! Тошнит и рвет бедняг без меры, Как от холеры. Беда! А поварам грозит расправа За то, что вышла их еда – Еще бы ничего – бурда! – А то, как есть, отрава!* * *
Ох, ликвидаторы! Что долго говорить! Нам с вами каши не сварить! Поджигатели*
Зубатовщина – не умирает.
(Из газет.) Не спится Прову Кузьмичу. В глухую ночь идет он к стражнику Фаддею. «Охти, беды! Совсем собою не владею. Скажи по совести, Фаддей, – я знать хочу: Уж я ль о батраках моих не хлопочу? Уж я ль им не радею? На деле, в помыслах, во всем пред ними чист! Скажу, как перед богом… А вот – гляди: подметный лист! Они ль, а может, так какой-то стрекулист, Грозят поджогом!» Печалуется Пров, – ему и невдомек, Что подметнул листок Не кто иной, как плут и бражник, Сам… стражник. Фаддей меж тем ворчит: «Да, милый, времена! Крушенье света, знать, приходит, старина! Антихрист сам никак стал сеять в людях злобу. Всяк только и глядит, где плохо что лежит. Одначе, чтоб самим не лезть врагу в утробу, Нам что-нибудь с тобой придумать надлежит… Смекай! Устроим-ка, Кузьмич, с поджогом… пробу!» Быть по сему. В ту ж ночь, домой вернувшись, Пров Средь сонного двора поджег вязанку дров. Дрова попалися – сырец, горели скудно, Так было загасить огонь совсем не трудно. Настала енова ночь. Фаддей вошел в удар: «А ну-ко-сь, подожги, Кузьмич, теперь амбар!» Кузьмич послушен. И в этот раз огонь – верней: почти пожар – Руками батраков был, хоть с трудом, потушен. У Прова пот на лбу. Пров крестится, благодарит судьбу. «Постой, – шипит Фаддей, – что ж, думаешь ты, даром Возились мы с дровами и с амбаром? Попробуем теперь поджечь избу». Поджег Кузьмич. Ан тут и вышла-то зарубка: Изба была стара, суха, Внутри все бревна – требуха, Огню податливы, что губка, – Как порох, вспыхнула изба. Напрасно колокол церковный бил тревогу: Хоть к Прову полсела сбежалось на подмогу, Торчала через час замест избы – труба! И во дворе не велики остатки. В огне погибли все достатки Несчастных батраков. Пров убивается. Фаддей же – был таков! Проделано все ловко. А был всему конец какой? Поправил кое-как дела Кузьмич страховкой; Фаддея становой «За расторопность со сноровкой» Пожаловал двойною ассигновкой. За всю же бывшую с пожаром кутерьму, – Ну, есть ли правда где на свете?! – Остались батраки в ответе: Их «за поджог» всех упекли в тюрьму!Порода*
* * *
Забыл Аким: «По роду и удел!» Так ведь Аким – простонародье. Но если я какого пса задел, Простите, ваше благородье! Сынок («Помещик прогорел…»)*
* * *
Что скажешь о сынке таком? Он жадность тятькину – в количестве сугубом, – Видать, усвоил с молоком, Был тятька – кулаком. Сын будет – душегубом! «Пес»*
Работница*