– Ты из стрелков? – накинулся он на меня. – Давно принят?

Узнав, что только вчера, Меир посмотрел с уважением:

– А я уже год, как в стрелках корячусь. Дальше охранки не дослужился.

– И не дослужишься, – повернув широкое лицо, вставил шофер.

– Это почему? – вскинулся Меир.

– Потому что ты трепло.

– Что есть, то есть, – согласился стрелок, выглядывая в окно. – О, уже Северянин.

Машина проехала по эстакаде, нависшей над железнодорожной платформой.

Из разговора Меира с шофером, я сделал вывод, что служба в личной охране отца Никодима не так уж почетна.

– Скоро кладбище, – неспокойно сказал шофер. – Здесь часто банды нападают на конвои.

– Прям уж и часто, – беспечно протянул Меир. – Когда последний раз?

Шофер умолк, должно быть, припоминая.

– В октябре на конвой конунга Шавката напали…

– Ну, да ты не дергайся, – перебил Меир. – С нами тебе сам черт не страшен.

Машина свернула в переулок, и почти сразу под передним колесом что-то громыхнуло. Осколки стекла, вместе с черным дымом устремились в кабину; сквозь пелену я увидел шофера, уронившего голову на руль.

– Мародеры!

Меир лихорадочно передернул затвор автомата, однако выстрелить не успел. Разбив стекло, пуля попала ему в голову. Меир навалился на меня, еще теплый, но уже не от мира сего. Я опустился на сиденье. Лязг пуль по металлу повторился.

Дьявол подери! Вот так западня.

Стрельба внезапно прекратилась. Я услышал голоса.

– Есть кто в первой машине?

Прячась за трупом Меира, я увидел появившуюся в окне физиономию – круглая, испитая рожа с жидкой бороденкой.

– Три трупака, – сообщил кому-то мародер. – Шофер и два стрелка.

– Оружие у них забери.

Дверца машины заскрежетала. Мое сердце готовилось выскочить из груди, и только оно жило во всем моем теле. Я превратился в труп.

Рука мародера, снимая автомат, скользнула по моей руке (вызывающе-теплой). К счастью, он не придал этому значения, должно быть, потому, что трупы Меира и шофера, обысканные им раньше, тоже еще не остыли.

– Два автомата и пистолет, Варяг, – сообщил мародер.

Ему ответили:

– Тащи сюда. Больше ничего нет в машине?

– Нет, Варяг.

И тут я услышал голос отца Никодима.

– Эй, Варяг, или как тебя, отпусти меня или пожалеешь.

Звук хлесткого удара.

– Заткни пасть, мразь. Уж за тебя-то, сука, мы получим настоящий куш. Много-много кокаина!

Судя по разразившемуся смеху, мародеров было не меньше десяти.

– Ладно, ребята, трогаем, – я уже узнавал голос Варяга.

Снег поскрипел под подошвами уходящих людей. Наступила тишина, какой я, кажется, никогда не слышал. Мертвая тишина. Я отодвинул Меира и вылез из машины. Ярко светила луна.

У переднего колеса машины сопровождения (в которой ехал я) – черная воронка с ободком оплавленного снега. Машина отца Никодима вся изрешечена пулями…

Ну вот, я, кажется, снова свободен. Устав мне теперь не указ, никто и ничто меня не держит. Что мне теперь делать? Вернуться к Марине – теплая, приятная мысль. Но как грустно посмотрит на меня Христо, как вздохнет он и скажет, что Снегирь погиб напрасно…

Что же мне делать, черт подери?!

Обратно в Цитадель?

Я не читал Устав Наказаний, но догадываюсь, что паек за случившееся мне не удвоят. Ублюдки! Да кто ж так организует охрану важных персон?! Или, может, отец Никодим не важная персона? Или, важная, но – неудобная. Черт его знает! – да это и не должно волновать меня. Я получил задание доставить отца Никодима из пункта А в пункт Б, а вместо этого, отлежавшись под трупом, поспособствовал тому, что отца Никодима мародеры тащат в пункт В.

Не зная чему, я засмеялся.

Рядом с машиной отца Никодима лежали два особиста (мародеры почему-то постеснялись прихватить их кожаные плащи) – снайпер и не кто иной, как Глеб Пьяных. У Глеба – неестественно вывернута шея и на лице застыл вопрос. При жизни он задавал людям много вопросов и всегда получал ответы, а вот теперь – молчок.

Я заглянул внутрь машины и присвистнул. Отец Никодим, похоже, большой любитель красоты. Сиденье оторочено розовым мехом, розовый мех на потолке, на стенках. На полу – резиновый ковер с изображением голой женщины, призывно раздвинувшей ноги. Хоть обстановка и не соответствовала, глаза сами собой осмотрели развратницу и остановились… Остановились на каком-то черном предмете, выглядывающем из-под сиденья.

Я опустился на четвереньки, заглянул под сиденье – сердце чуть не выпрыгнуло из груди: мирно поблескивая сталью, там лежала снайперская винтовка.

Рукоятка винтовки удобно легла в ладонь. Тяжелая штука! Я поднес глаз к прицелу. Темная громада дома приблизилась ко мне так неожиданно и так близко, что я вздрогнул. Я поймал в перекрестье одно из окон, представил, что в нем находится человек. Надавил на курок. Винтовка издала негромкий щелчок, приклад ударил в плечо. Если бы в окне и вправду находился человек, то сейчас он полетел бы, кувыркаясь, вниз. Я опустил винтовку.