Клэр и Ванесса уселись поиграть с пластилином. Клэр давно оставила попытки резать по дереву, и все отнеслись к этому с пониманием. Работа не доставляла ей ничего, кроме разочарования. При всей ее осторожности она неизменно срезала ту часть, какую намеревалась оставить, и с этим ничего уже нельзя было поделать.

Как только Винсент объявил, что пришло время покататься на карусели, девочки положили пластилин и бросились в амбар. Ванесса первой забралась на платформу и тут же устремилась к Титану.

– Сегодня я хочу прокатиться на Титане, – заявила она.

Клэр не поверила своим ушам.

– Титан мой, – возразила она.

– Ты и так все время на нем катаешься. Сегодня мой черед.

Руки Клэр сжались в кулачки.

– Дедушка! – позвала она.

Винсент показался в дверях мастерской.

– Что такое, детки? – спросил он, тоже забираясь на платформу.

– Ванесса хочет кататься на Титане, – выпалила Клэр. – Скажи ей, что это мой конь!

– Вот оно что, – улыбнулся Винсент. – А как насчет того, чтобы уступить ей эту поездку?

Ванесса энергично закивала, а Клэр покраснела от гнева.

– Он мой! – она решительно обняла изящную ногу скакуна. – И всегда был моим. А она может кататься на любой другой лошади.

Наклонившись, Винсент взял на руки белокурую внучку.

– Ты ведь знаешь, Ангелок, что это любимая лошадка Клэр? – спросил он. – Она всегда катается на нем.

Клэр с негодованием кивнула. Ее ноздри раздувались от возмущения.

– Даже если ты будешь время от времени кататься на Титане, он все равно останется лошадкой Клэр. А ты можешь выбрать для себя любую другую лошадь.

Клэр с подозрением глянула на деда.

Тот присел рядом с ней на корточки, так и не спустив с рук Ванессу.

– Я знаю, детка, что Титан – твоя лошадь. Но почему бы тебе не уступить его на эту поездку Ванессе?

Клэр мрачно воззрилась на младшую сестру. Ее белокурые волосы были почти того же оттенка, что и грива у Титана.

– Ненавижу тебя, – заявила она Ванессе.

– Что ты, Клэр, – коснулся ее руки Винсент. – Не говори так.

– Ненавижу. Пусть сама катается на этой глупой карусели.

Но переспорить деда ей так и не удалось. В результате она, нахохлившись, осталась сидеть на ящике в углу амбара. Винсент ушел чинить дверь, а Ванесса кружилась на гордом белом скакуне, заливаясь радостным смехом.

Неподалеку от дома Лен и Мелли садились в машину. Хотя музыка в амбаре играла достаточно громко, Клэр отчетливо слышала, как они проехали мимо на своем зеленом «Плимуте». Позади амбара машина вдруг затормозила. Громко хлопнула дверца, и началась ужасная, отвратительная перебранка. Подняв голову от работы, Винсент пристально глянул в ту сторону, как будто мог увидеть дочь и зятя прямо сквозь стену.

Клэр смотрела на деда, разинув от изумления рот. Она все ждала, что он вмешается и положит конец этой ужасной сцене.

Винсент подошел к карусели и с трудом залез на платформу. Добравшись до фисгармонии, он включил музыку на полную громкость, так что никаких других звуков уже не было слышно. После этого Винсент вновь слез с платформы. Капли пота струились по его щекам, и он вытащил платок, чтобы отереть лицо.

Винсент с улыбкой повернулся к Клэр.

– Смотри, как славно кружится наша Ванесса, – ему пришлось практически кричать, чтобы она его услышала.

Ванесса сидела, крепко обняв Титана за шею, и трудно было понять, где заканчивается его грива и начинаются волосы девочки.

Посмотрев на них с минуту, Винсент вернулся к работе, а Клэр, сжавшись в комок, прислонилась к стене амбара. Крики и брань давно утихли – если вообще когда-нибудь были. Может, это такая игра и родители просто смеялись? Неприятные воспоминания стерлись и потускнели под звуки громкой, завораживающей музыки.

Впервые за всю свою жизнь она солгала Джону. То была настоящая ложь, а не какая-нибудь невинная выдумка, от которой ничего не стоит отмахнуться. Клэр позвонила ему из дома на работу, оставив сообщение на автоответчике. Все это время она судорожно сжимала трубку, однако голос ее звучал бодро и уверенно. Такое чувство, будто она и впрямь была завзятым лжецом. Впрочем, она уже успела натренироваться благодаря своей новой привычке умалчивать факты. С того ужасного утра в Балтиморе прошло дней десять. Клэр больше не рассказывала Джону о своих видениях, хотя они продолжали донимать ее. Не далее как позавчера, занимаясь в офисе бумажной работой, она вдруг увидела вместо букв и графиков изображение малиновки. Детский рисунок – совсем как из книжки-раскраски. Грудь малиновки была очерчена насыщенно красным цветом. Клэр почувствовала досаду на то, что образ выбил ее из рабочей колеи. Однако в нем, в отличие от прочих ее видений, не было ничего пугающего.