Ашарр озадачился:

– Зачем это?

– Как это «зачем»? – пожал я плечами. – Затем. Чтобы помнили о смерти. Чтобы помнили, что рано или поздно попадут в то место, откуда приходят и куда возвращаются души.

– Получаешь удовольствие от их фобий?

– Не пори ерунды. Просто считаю: если человек не помнит о смерти каждый миг своего посюстороннего бытия, то начинает жить так, будто вечен.

– Очевидно. И что с того?

– А то, что в таком случае он превращается в ненасытную тварь, которая не может ограничить свое материальное потребление. Посмотри, что вокруг творится. Накупит человек всякой дребедени, притащит домой и бежит за новым кредитом, чтобы купить еще какой-нибудь дребедени. И так до бесконечности. И с нарастающей скоростью. Согласись, что это путь в никуда.

– Трудно не согласиться, – сказал Ашгарр и развел руками, дескать, что тут поделаешь, такова природа человеческая. Что взять с тех, кто произошел не от мудрой змеи, а от суетливой обезьяны.

Я же, не сумев остановиться, продолжил речь, достойную похвалы Че Гевары:

– Вся эта гадская система, построенная на неограниченном потреблении, заинтересована в том, чтобы человек не помнил о смерти. Поэтому любое напоминание о том, что смерть неминуема, что всякий человек может дать дуба в любой миг, – это есть большой, просто огромный ништяк. По-другому человека из колеи не выдернуть.

– Думаешь, надо?

– А нет? Человеки – как ни крути – братья наши. Пусть и сводные. Жаль непутевых. В колее-то им счастья не видать. Не ведет она к Свету, а ведет к ожирению и пресыщенности. Поэтому и говорю – memento mori.

– Memento mori, – задумчиво повторил вслед за мной Ашгарр, помолчал секунду и сказал: – Кстати, о смерти. Что там у нас со Списком? До Ночи Полета осталось чуть-чуть.

– Все под контролем, – успокоил я его. – Не закрыт еще один пункт, но я над этим работаю.

Ашгарр кивнул, пожелал мне приятных снов и тут же вышел. А я, повторяя на разные лады «помни о смерти», вытащил мобильный и набрал номер господина Нигматулина.

– Эдуард Николаевич, с вами говорит частный детектив Егор Тугарин, – официально представился я в ответ на его «слушаю». – Меня нанял известный вам Леонид Петрович Домбровский. По его просьбе расследую обстоятельства гибели ваших общих знакомых.

– Все-таки нанял, – не то удивился, не то возмутился господин Нигматулин, после чего выдохнул с крайним недовольством: – Неврастеник!

Меня это не смутило, я надавил:

– И тем не менее, Эдуард Николаевич, мне хотелось бы попросить вас о встрече.

– Где и когда? – неожиданно быстро согласился он.

– Если можно, с утра, – прикинул я. – Часов, скажем так, в десять.

– В десять – нет, на десять тридцать заказан ритуальный зал. Давайте в девять.

– Хорошо, подъеду.

– Адрес знаете?

– Да.

– Всего доброго.

Он отключился, а я потянулся к пульту.

Последним, что я увидел прежде, чем уснуть, было индейское каноэ, в котором дохлый герой Джонни Деппа плыл вниз по течению.

– Не слышно птиц, бессмертник не цветет, в сухой реке пустой челнок плывет, – пробормотал я в какую-то теряющую себя секунду, закрыл глаза и провалился в темноту.

Поутру, едва продрав глаза, я проверил, не случилось ли чудо – не прибыло ли мне за ночь Силы. Но электрочайник, воду в котором я попытался вскипятить, не втыкая вилку в сеть, сказал мне коротко и четко: отвали, слабак. Силы во мне было от силы ноль целых ноль десятых и одна сотая. А может, и того меньше.

В который уже раз убедившись, что чудес на свете не бывает, я приказал себе: будь реалистом! – и провел инвентаризацию заряженных амулетов.

Первым делом вспомнил о боевом браслете с зарядом в сто пять кроулей (это если по системе исчисления Черного Совета, по шкале же Ливси, принятой Белым Советом, – что-то около 3,23 балла). Штуковина знатная. Знатная-то знатная, но только лежит в офисном тайнике. Делать по дороге крюк не хотелось, поэтому полез на полку за банкой с надписью «ПЕРЕЦ». Открыл, запустил пальцы в пряную труху и выудил со дна два медных кольца с зарядом в двадцать пять кроулей каждое и одну дембельскую заколку для галстука в виде истребителя с зарядом, заряженную до шестидесяти шести кроулей. Улов, прямо скажем, был невелик. Но мало лучше, чем ничего.

Прочихавшись, я сгреб все найденные консервы Силы и, простив себе завтрак, отправился утрясать все свои неотложные дела. И не свои, разумеется, тоже.

Из выданной господином Домбровским «наколки» следовало, что загородный дом Эдуарда Николаевича Нигматулина находится в поселке «Лесной». Туда я в первую очередь лыжи и навострил.

По пути заехал на заправку, где меня попытались непринужденно нагреть на полтора литра. Мелочь, конечно, но неприятно. Остаток пути предавался размышлениям о том, что людям нужна новая религия. Какой-нибудь новый энергичный бог-смотрящий со свежей моделью морали. Старая совсем обветшала. Цепи запретов пали, ничего святого не осталось, человек напрочь забыл, что помимо говорящего куска плоти он еще суть и бессмертная душа.