Книжник, благодарный, убежал, едва удерживая коробку в руках. И забравшись к озерцу, в камыши, чтобы никто не нашел его там, позабыв о злой мошкаре, принялся складывать из кубиков слова.

Память его оказалась удивительной! За Агрипповой иконой, что стояла у них в землянке, отыскал он забытую Библию, сдул с нее пыль — и принялся за чтение, оправдывая свое будущее прозвище. Через пару недель усердных занятий он читал уже почти не запинаясь. И острой памятью принялся впитывать в себя неведомый прежде мир, упиваясь недоступным для остальных детей умением.

Мать его, в ожидании ангела, по-прежнему уходила далеко к дорожным перекресткам и вглядывалась в лица проходящих и проезжающих людей. Вечерами, усталая, возвращалась. Из жалости Мария с Натальей давали ей овощей со своих огородов и кормили ее сыновей. Застав однажды Книжника за чтением Давидовых псалмов — читал он сам себе вслух, нараспев, Валентина застыла, пораженная. С тех пор просила она почитать ей — и Книжник послушно исполнял ее просьбу и читал, не поднимая глаза на мать, — он боялся ее слез.

А поселенцы принялись рубить школу, но срубили совсем не то, что было Председателем задумано: никакого дворца не получилось! В планы, которые он чертил, мужики даже и не посмотрели. Заботясь о тепле, они сделали узкими окна, печь сложили в половину горницы, и потолки возведенной школы были такими низкими, что взрослые едва не задевали их головами. На возмущение Беспалого отвечали, наученные зимами: «Так-то оно так, насчет просторности, но не дай Бог, мороз нагрянет, подобно прежнему!»

Председатель просил в центре прислать учителя, но власть отказала. Было там ему приказано — если учитель не найдется из местных, пусть присылают ребятишек в областной интернат. Тогда, недолго думая, Председатель позвал Агриппу, зная — она единственная из всех женщин обучена грамоте.

Агриппа к тому времени вовсе изменилась: безнадежно влюбленная в Беспалого, во всем ему старалась подражать. Она остригла волосы и спрятала то, что осталось, под косынку, носила уже юбку и кирзовые сапоги — точь-в-точь как комиссарша. И тенью повсюду следовала за своей тайной любовью. Она-то слушалась Беспалого беспрекословно — тут же с пожитками перебралась в новую школу.

И занятия начались. С тоской заерзал на лавке беспечный Пьяница. И пока Агриппа объясняла детям первые азы, рыжий Натальин сынок вздыхал и беспрестанно вертелся, то и дело оглядываясь на дверь, за которой была прежняя вольница.

На следующий день он не появился. Строгая Агриппа разыскала Наталью. Уклоняющийся от знаний плут был нещадно выдран матерью и насильно приведен на учение. Агриппа целый день не спускала с него глаз.

Тогда Пьяница просто-напросто сбежал. Его недолго искали. Оказался рыжий бездельник на холме у своего беспутного отца и возвращаться наотрез отказался — не помогли ни крики, ни угрозы Натальины. Не раз и не два являлась она за ним: едва завидев мать, Пьяница прятался. А Безумец только посмеивался на Натальины слезы, живот свой почесывал, и, как и прежде, тени яблонь скрывали его от солнца, и фляга валялась возле. И было рыжего не оторвать от него. Плюнула Наталья и махнула, наконец, на беспутного сынка рукой — сошла с проклятого холма, чтобы больше там никогда не появиться!

Остальные детишки: среди них и Музыкант, и Отказник, Строитель и Степан, и насмешливые лисенковские дочурки, учились безропотно. Только Книжник скучал на уроках! Он знал уже азбуку. Часто задумывался он о чем-то своем, поглядывая в окно на небо, и даже одергивания новоявленной учительницы не выводили его из раздумий. Смеялись школяры над его отрешенностью и не упускали случая ущипнуть или толкнуть его — на их щипки и колотушки Книжник не отзывался.

А Беспалый привез бумаги и карандашей. Дело с урожаем так и не поправлялось, хотя власть в помощь пригнала трактора даже в эти отдаленные места, и были распаханы новые пустоши. Дождей в тот год пролилось столько, что вновь почти все было загублено! Председатель не сдавался и утешал, как мог, поселенцев, Безумец же по-прежнему не выходил у него из головы.

— Я или он, — твердил Агриппе. А когда удивлялась та, почему до сих пор не посажен бездельник, объяснял:

— Сама жизнь покажет, за кем будущее!

По-прежнему жили в селении скудно, аппетит же у детей был отменный, не могли их насытить ни брюква, ни репа. Школяры были постоянно голодными. Раздав им карандаши и бумагу, Председатель сказал:

— Разве в животе одном дело?! Учитесь! Пусть головы ваши забьются иной пищей — то-то она будет поважнее картошки с говядиной!

И твердил им беспрестанно:

— Сытое брюхо к ученью глухо!

И дети учились, выписывали неровные дрожащие буквы на драгоценных бумажных листах. Беспалый тому радовался и приговаривал:

— Есть вещи поважнее котелка с мучной похлебкой!

В ту осень все, вроде, успокоилось. Поселенцы, летом частенько навещавшие злополучный холм, угомонились с первой же распутицей, ибо дожди пошли такие, что напрочь размыло дорогу.

Школяры слушались, Беспалый тому радовался. Но однажды в окне школы показалась рыжая головенка. Явившийся Пьяница корчил детишкам рожицы и показывал им целый ржаной каравай!