Шрифт:
— Кто таков?
— Сейчас узнаем.
— Не тебя спрашиваю. Ты, хмырь, откуда взялся?
А «хмырь», едва только завидел третьего, поднял руки и выразительно прокричал:
— Господи, помилуй! Сколько же вас тут! Не трогайте меня!
— Карась, веди его в дом, — распорядился тот, что стоял на балконе. — Не на улице же с ним перетирать.
— Без базара. Деревяху бросай и давай шагай, чудила.
— Стойте, пацаны! — виновник аварии, казалось, был категорически против такого оборота событий. — Не надо в дом! Я из местных, вон, с четвертой линии. Машину только вчера взял, решил погонять. Смотрите, даже номеров еще нет! Случайно в вашу тачку въехал, виноват. Разозлился не по делу, признаю… С кем не бывает! Давайте миром разойдемся, а? Я вам заплачу.
Тем временем на улице воцарилась полнейшая тишина. Если авария и последовавшие за ней словестная перепалка и драка привлекли внимание прохожих и жителей соседних домов, то появление огнестрельного оружия произвело в точности обратный эффект: все потенциальные свидетели поспешили спрятаться. Про контуженного Коляна, кажется, уже успели позабыть: он беспомощно привалился к колесу своей покалеченной машины и так и сидел, схватившись за свою коротко стриженую голову.
Предложение незнакомца нашло отклик в сердцах обитателей дома.
— И сколько заплатишь? — спросил Карась, который при упоминании о деньгах тут же утратил добрую половину своей воинственности.
— Не обижу, честно! Вот, смотрите… — Тихо, тихо, не стреляй! — У меня тут бумажник во внутреннем кармане. Забирайте.
— Нужен нам твой лопатник… — презрительно отозвались с балкона. — Сколько у тебя всего бабла?
— Всего? — несмотря на выжидательный жест Карася бумажник остался в руке хозяина. — Я так сразу не скажу… У меня бизнес небольшой и квартира есть…
— И дом, — напомнил ему Олег. — На четвертой линии, так?
— Да, да, и дом… Давайте вы быстрее уже…
— Чего? Что ты там бормочешь?
— Я… Парни, давайте так? Я сейчас уеду, а после…
— Эй… — стоявший на балконе отвернулся, его внимание привлекли звуки внутри дома. — Карась, присмотри за этим, я сейчас…
Он скрылся из поля зрения. Карась снова навел ствол на хозяина внедорожника, тот в ответ лишь нервно сглотнул и попытался улыбнуться. Казалось, он силится что-то сказать, но никак не может решиться: по лицу его градом катился пот. Прошло всего с полминуты, как из глубин дома долетел удивленный вскрик, вслед за которым раздались выстрелы: один, второй, третий…
— Что та… — Карась на миг скосил глаза посмотреть, что происходит, и в ту же секунду ему в лицо полетел бумажник. Он только и успел, что дернуть головой, но что-то жидкое уже попало в лицо. Секундное замешательство — и дикий вопль нестерпимой боли огласил окрестности.
— Не переживай, — раздался над ухом почти ласковый голос. — Это всего лишь лимонная кислота. Промой водой глазки, и все пройдет… Только поторопись.
Сильный удар выбил из руки бесполезный теперь пистолет. Сквозь едкую пелену боли Карась увидел, как его обидчик спешно сел в машину. Взревел двигатель — и через пару секунд о его присутствии здесь напоминал лишь запах бензина и поднятое колесами облако пыли. Но Карасю было наплевать на все: и на бензин, и на пыль, и на собственных подельников. Как же жжет… Сказали, надо промыть… Где вода?!
Глава XXX: Казенный дом
— Куда теперь? На трассу?
— Нет. На трассе нас перехватят. Уйдем «огородами».
— Это как?
— Потом расскажу… Если получится уйти. Как он?
— Плохо… Без сознания. Сев, Сев! Очнись!
— Оставь его. Главное, что он до машины дошел. Дальше дело за нами. Ты не переживай: для нас все далеко еще не закончилось.
Фраза «Господи, помилуй! Сколько же вас тут!» (ну да, ничего умнее мы не придумали) была кодовой и означала, что все три охранника покинули дом. Это служило сигналом к действию. Пока Зарипов в меру своих сил и способностей развлекал публику возле парадного входа, мы готовились войти через вход черный. И не беда, что его, как такового и не существовало в природе: мы сами соорудили. Помимо упомянутой выше бейсбольной биты Игорь запасся также двумя веревочными лестницами, по которым мы, едва прозвучал сигнал, преодолели забор. Вообще план спасения был прост и одновременно надежен, как советский автопром. И в том была отнюдь не моя заслуга. К предстоящей операции мой коллега подошел со всей серьезностью, наглядным доказательством чего служит тот факт, что под главный удар он решил подставить не кого-нибудь, а самого себя. И свою машину. Я так и не понял до конца причины подобного самопожертвования.
— Скучно мне, понимаешь? С женой разводимся, детей нет, вся жизнь — от работы до телека. А тут хоть что-то стоящее — парнишке помочь.
Я не спорил.
От ограды к дому мы неслись, как под вражеским обстрелом: быстро и пригнувшись. Тем не менее, я отметил, что все свободное пространство двора занимали автомобили, прикрытые брезентовыми чехлами. Их тут было не меньше двух десятков. Блеснул металлом хромированный колесный диск — а машинки-то эксклюзивные! Теперь понятно, почему охранникам да и хозяевам, когда те посещают свои владения, приходится парковать собственные авто снаружи.
По счастью, одно из окон на первом этаже было распахнуто настежь (лето, жара), так что с проникновением проблем не возникло. И вот мы внутри. Ничего такой домик! Снаружи выглядит гораздо скромнее, даром, что тоже выделяется среди прочих. Тут тебе и паркет, и картины на стенах, и даже бильярдный стол. Ох, едва ли это рядовое убежище рядовых подручных Пети Первого. Подозреваю, он и сам сюда наведывается временами.
— Где он может быть? — шепотом спросил я, едва мы огляделись по сторонам.