– Пока нет, – всхлипнула я.

Он вздохнул и крепко меня обнял.

– Я найду тебя!

– Папа, наверно, с ума сходит?

– Еще бы! Мои родители его навещают. Полицию тоже подключили. Отец позвонил твоей матери, брату и Большому Джону. Все мои вне себя от тревоги. Мэгги! – Калеб нервно провел рукой по волосам, вздохнул и прижался своим лбом к моему. – Ты нужна мне! Я так по тебе скучаю!

– Я тоже! – заплакала я. – Прости меня…

– Ты не виновата!

– И ты не виноват! Я хочу домой. Калеб, я…

– Знаю, детка, знаю! – хрипло сказал он.

Калеб снова поцеловал меня. В нашем поцелуе было столько отчаяния и муки… Совсем скоро Калеба у меня отнимут, я опять вернусь в камеру, боль разлуки нахлынет с новой силой. Я обвила его шею руками. Он нежно прижал меня к себе и медленно погладил. Спешить не имело смысла. Я мечтала, чтобы он оставался рядом со мной как можно дольше.

И вдруг меня как будто ударило током, кровь заледенела в венах. Кожа Калеба полыхнула огнем, мое тело тоже запылало. Меня бросало то в жар, то в холод, только это было приятно. Наши сердца забились в унисон. Я открыла глаза, встретилась с ним взглядом и поняла: Калеб чувствует то же самое. Сначала он удивился, потом рассмеялся. Ничего плохого не происходит! Похоже на запечатление. Стоп! Калеб сказал, что для обретения способностей мы должны быть рядом. Это будет похоже на запечатление! Неужели момент настал?!

– Мэгги, все хорошо! Мы обретаем способности!

– Как?! Ведь мы же спим!

– Не знаю, но я только рад! Думаю, теперь я смогу тебя спасти. – Он притянул меня к себе и крепко обнял. – Не сопротивляйся этому. Как только наши способности проявятся, мы придумаем, как тебя вытащить.

Пока мы сжимали друг друга в объятиях, нас обдавало то жаром, то холодом. Такое чувство, словно наши души издалека наблюдали за телами, которые трансформировались, превращались во что-то новое. Руки, ноги и голова горели, будто в них вонзались тысячи иголок. Я прикрыла глаза, не в силах справиться с напряжением.

Наконец я очнулась и почувствовала себя иначе – более гибкой и женственной, чем в своем прежнем угловатом теле. Я стала увереннее и сильнее, словно наконец нашла свое место и обрела цель.

Понять эти изменения было невозможно, поэтому я просто приняла их как должное.

– Мэгги!

Я открыла глаза и обнаружила, что Калеб тоже изменился. Мышцы на руках налились, черты лица погрубели, словно он повзрослел, но ему это шло.

– Калеб! Ты теперь такой… – У меня не нашлось слов.

– Знаю. Какая ты красавица! Прекраснее тебя нет никого на свете! – Он восхищенно посмотрел на меня, дотронулся до щеки, нежно погладил и улыбнулся.

У меня мурашки побежали по коже. Я провела пальцем по его брови, потом по носу и губам. Он закрыл глаза. Калеб совершенно изменился, даже на ощупь стал иным. Я приложила ухо к его груди и услышала, как наши сердца бьются в унисон. И поняла – разлучить нас невозможно, ведь мы одно целое!

Он – мой! И он прекрасен не только внешне. Я видела и чувствовала его душу. Он – само совершенство! Он светится любовью. И он – мой!

– Да, а ты – моя! – пробормотал он, читая мои мысли, и уткнулся мне в волосы. – Навсегда!

Вдруг я почувствовала резкий рывок, будто дернули за поводок. Меня неотвратимо тащило обратно в реальность. Я ахнула и чуть отстранилась от Калеба.

– Калеб, меня будят!

– Нет, погоди! – простонал Калеб, провел по моим волосам и коснулся моего носа своим.

– Умоляю, останься со мной! – дрожащим голосом прошептала я. Из глаз потекли слезы. – Я люблю тебя!

– Мэгги, мы не прощаемся! – Он вытер мои слезы и поцеловал в лоб. – Я так тебя люблю! Я найду тебя! Теперь мы обрели силу! Я обеща…

Я проснулась от дикой боли, ловя ртом воздух. Маркус выплеснул на меня ведро ледяной воды!

– Наконец-то! Подушка не помогла. Вздумала бороться со мной? Глупая девчонка!

Я дрожала и корчилась на мокрой койке, чувствуя себя совершенно опустошенной. И в то же время на меня будто снизошло откровение. Я уже не человек! Тем не менее боль и тоска по Калебу затмевали все остальные эмоции.

Я снова утратила чувство времени. Боль нагрянула с новой силой. Я плакала и кричала, звала Калеба, корчилась и извивалась, однако сердце билось так же медленно. Никто не пришел и даже не заглянул, чтобы проверить, как я там. Никто не принес воды и не попытался меня успокоить. Уотсоны ждали, когда я накричусь и усну.

Я проснулась со странным ощущением. Как Уотсоны вводят мне лекарство, замедляющее сердечные ритмы? Ведь я отказалась от еды и питья. Я утерла слюну и принюхалась к пальцам. Пахло необычно. Я лизнула кожу и сразу сплюнула. Так вот в чем дело! Пока я спала, мне, ослабевшей от ломки, влили в рот препарат. Изобретательность Уотсонов едва не лишила меня надежды. Я решила больше не кричать. Горло саднило, ужасно хотелось пить. Продолжать голодовку не имело смысла, раз уж меня накачали всякой дрянью.