— Кто? — сразу же раздался слабый старушечий голос, и Михаил подумал: «Под дверью стояла, что ли?»

— Милиция, — ответил капитан Завадский.

Дверь приоткрылась на цепочке, и в щелочку показалось маленькое сморщенное личико. Оперативник протянул удостоверение. Высунулась ссохшаяся за долгую жизнь рука и цапнула удостоверение. Дверь закрылась. Зашлепали тапочки, удаляясь.

«Пошла в комнату, — догадался следователь. — Очки на нос водрузила. Читает».

По опыту он знал, что с такими дотошными старушками трудно иметь дело, но, бывает, они видят такое, что проходит мимо внимания других. Загремела цепочка, и не успела дверь открыться, как из-за нее послышалась скороговорка:

— Я давно жду, когда милиция разберется со всем этим безобразием. Думала — не дождусь, умру раньше. — Дверь открылась, впуская тех, кого здесь так долго ждали, а старушка без всяких «здрасьте» повернулась и пошла в комнату, как бы приглашая гостей следовать за ней.

«Божьему одуванчику» на вид было лет семьдесят, и от всех остальных старушек она отличалась только тем, что имела привидение.

Гости сами закрыли за собой дверь в квартиру и двинулись за хозяйкой, причитания которой не прекращались ни на секунду.

— У нас проходной двор. Ходят и ходят, и днем и ночью ходят. Жить невозможно, спать невозможно. Ужас какой-то! — Она села на стул за большим обеденным столом, а мужчинам показала на небольшой диванчик с двумя креслами по бокам.

— Вы имеете в виду книжный магазин, Нина Ивановна? — остановил словесный поток старушки капитан Завадский.

— При чем здесь магазин? Магазин подо мной, а ходят надо мной.

Михаил Анатольевич видел, что капитан, так же как и он, соотносит слова «божьего одуванчика» с действительностью и никак не может соотнести.

— Нина Ивановна, — вмешался в процесс Смолянинов, — а кто над вами ходит?

— Мужчина ходит, — без обиняков ответила хозяйка, глядя перед собой в окно и как бы игнорируя присутствующих. — То кругами — в одну сторону, в другую, то остановится и стоит, ждет чего-то или слушает, потом быстро-быстро, почти бегом туда-сюда носится. Иногда на месте топчется. А мне ни сна ни отдыха. В моем возрасте — в этом году семьдесят восемь стукнуло — ночь, другую не поспишь, вот тебе и сердце прихватило, и гипертония о себе напомнила.

Завадский открыл рот, предполагая перебить старушку, но как открыл, так и закрыл. От удивления.

— А теперь этот мужчина по веревке вниз стал лазить. Представляете? Я в наш ЖЭК — или как его там? — ну не важно, — обращалась. К главному инженеру ходила на прием. Требую: проверьте чердак, у вас там черт-те что делается. А он мне: все схвачено, все под контролем. Участковый, говорит, ходил, старший по дому ходил, еще кто-то там ходил, общественность проверяла, замок повесили. А мне от этого легче?

Смолянинов посмотрел на потолок. Весь в трещинах, словно в лучиках, разбегающихся по побелке. Перекрытия деревянные, определил Михаил Анатольевич, как у него в доме. Сколько трещины ни замазывай, сколько ни бели, а потолок все равно идеально смотреться не будет. Хорошо Женечка придумала: обклеить тональными обоями, — ни трещин теперь, ни хлопот. Они тоже на последнем этаже живут, и тоже все слышно. Только у них — голуби воркуют. Ему нравится.

— Когда мужчина первый раз по веревке спускался? — спросил он.

— А когда этого убили, — ткнула пальцем в пол старушка.

— Днем?

— Ночью.

— Ночью — до убийства или после?

— После.

Оперативник и следователь переглянулись.

— Нина Ивановна, ночью после убийства Мокрухтина по веревке с крыши спускались спасатели, — объяснил Смолянинов.

— Три ночи подряд?

— Вы точно это помните? — насторожился Завадский и выжидательно посмотрел на старушку.

— Я еще в своем уме, молодой человек. Прямо перед моим окном лезли. Я на балкон не выходила, с кровати все видела.

— А как вы, Нина Ивановна, могли видеть, если к окну не подходили?

— А я шторы не закрываю.

— Почему?

— Взошло солнышко — я встаю, садится — я ложусь.

— Когда последний раз лазили?

— Сегодня ночью.

Завадский вскочил со стула будто ужаленный и бросился из квартиры. За ним Смолянинов. Старушка как сидела на стуле, так и осталась сидеть, довольная произведенным эффектом.

Вскрыли опечатанную квартиру Мокрухтина. Прямо от дверей как бы вымытая дорожка идет; похоже, вытирали там, где ходили, и такое впечатление, совсем недавно. Неужели ночью?