Том 3. Стихотворения
вернуться

Бальмонт Константин Дмитриевич
Шрифт:

Охотник

Я охотник, я стрелок, Я в пути, и путь далек. Долго я в лесу плутал. Полон мой ягташ. Устал. Отдохни, мое ружье. Птица там? Оставь ее. Звери там? Не тронь их рой. Пусть живут. Иди домой. Ты болото миновал. Выпей в честь трясин бокал. И в трясинах есть краса, Травы, жизни, голоса. Не запутал ты души В чаще, в стонущей глуши. Там нашел – чего искал. Выпей в честь глуши бокал. Дев лесных заслыша зов, Не свалился в скользкий ров. Похвала бесовским рвам, Зорок глаз мои, слава вам. Я натешился вполне. Путь далек, но видно мне. Верен был курок ружья. Лес, прощай. Есть дом – и я.

Двойственный час

В вечерней ясности молчанья Какое тайное влиянье Влечет мой дух в иной предел? То час прощанья и свиданья, То ангел звуков пролетел. Весь гул оконченного пира Отобразила арфа-лира Преображенных облаков. В душе существ, и в безднах Мира, Качнулись сонмы тайных слов. И свет со тьмой, и тьма со светом Слились, как слита осень с летом, Как слита с воздухом вода. И в высоте, немым приветом, Зажглась Вечерняя Звезда.

Три коня

На трех конях Властитель Солнца Свершает выезд в Иванов день. И конь один красней червонца, И конь другой есть конь-игрень. И третий конь весь белый, белый, Как будто вылит из серебра. Властитель Солнца, светлый, смелый, Свершает выезд. – «В путь. Пора». Но чуть доедет до зенита, Конь златокрасный горит – и пал. Властитель Дня хлестнет сердито Тех двух – и дальше поскакал. И конь-игрень он тоже красный, Но с белой гривой, о, с белой он. Он мчит, бежит, играет, страстный, И пал, и пал на небосклон. У бога Солнца сердце сжато, Ему лишь белый остался конь. На склонах яркого заката Горит пурпуровый огонь. И виден в тучах белоснежных Конь смертно-бледный из серебра. Властитель Солнца, в снах безбрежных, Свершает путь. – «Домой. Пора».

Ожерелье

Стебель придорожный

Тонкий колос нив не наших, Стебель придорожный, – Словно пил в нездешних чашах, Чар Египетских отведал, здесь тебя взрастивший, гений, Бестревожный, – Так утонченно-спокойный, между дремлющих растений, Истонченный, нежно-стройный, вознесенный в мир видений, Ты стоишь, в воздушной грезе, на краю большой дороги, Как созданье сновидений, Как Египетские боги.

Червонные святки

Святая неделя, Червонные Святки, Тут Солнце – в веселии нашем сполна, Дарит нам сиянье свое без оглядки, А Ночи вещает, мол, ты не нужна. Во все продолженье Пасхальной седмицы, Как Солнце взошло, так не хочет зайти, И долго поют нам полдневные птицы, И долго хотят нам все травы цвести.

Золотая парча

Золота парча развивается

Святочная песня
Золотая парча развивается, Кто-то в путь в дорогу сбирается Это мать ли моя, или милая? Иль чужая старуха унылая? Золотая парча развивается, Путь-дорога в леса означается. То не милая, нет, не старуха, не мать, Не хотят они в мире, не могут гулять. Золотая парча развивается, Заколдованный замок вздымается. Это мысли мои, это вольность мечты, Ей доступны пути Красоты.

Божья

Спросил я весеннюю божью коровку: Зачем одеваешься в красную кровку? Наряд у сестренки твоей – золотой. Но малая божья рубинка молчала, И двигала крылья, и их расцвечала, Раскрыла – и прочь от вопросов, домой.

Зеленый, красный, черный

Зеленый, красный, черный цвет Литовцы разно чтили. В зеленом видели расцвет, Блаженство изобилии. В гореньи красного – войну, А в черном – ведьму злую, Что сонмы душ ведет ко сну Чрез язву моровую. Я весь весна – ведь я поэт, И я война – я ранен, Но в трех цветах лишь черный цвет, Мне черный цвет желанен.

Три камня

«Я их люблю обеих»,   С тоскою я сказал. «Я их люблю обеих» «Твой ум запутан в змеях»,   Сказал мне Камень Ал. «Но выбрать не могу я.   Хотя бы я посмел. Но выбрать не могу я». «Тогда умри, тоскуя»,   Сказал мне Камень Бел. «Нет, мир мне – в двух врагинях.   Два мира в них святынь, Весь мир мне в двух врагинях». «Тогда живи в пустынях»,   Сказал мне Камень Синь.