Что же мы находим в сообщениях? Целый мир индивидуальностей, резко очертанных, обособленных, самостоятельных, отличающихся и внешними признаками (слогом, почерком, характером ударов при типографии и т. д.), и своим миросозерцанием, понятиями, интересами, черпающих каждая из своего источника воспоминаний. Проявляясь последовательно, эти индивидуальности сохраняют отличительные черты своего характера, полнее раскрывают их, развивают с течением времени — одним словом, в своей личности вполне соответствуют людям. Иные из сообщающихся достигают высокой степени просвещенности, действуют вполне сознательно, поучают, сообщают много нового, помогают исследователю. Другие находятся на низкой степени развития, заняты земными делами, мелочами своей прошлой жизни, интересуются оставленным ими имуществом. Третьи справляются о судьбе лиц им близких. Четвертые не понимают ясно происшедшего с ними и сами просят у нас помощи и руководства. Иногда сообщения бывают сбивчивы, иногда прямо лживы. Объясняется это частью разнообразием характеров проявляющихся, частью сложностью самого процесса сообщения [114] .

В науке о медиумизме господствует в настоящее время следующая теория для объяснения сообщений. Сообщающиеся находятся в иной сфере бытия, нежели мы, быть может, в пространстве иных измерений. Чтобы вступить с нами в сношения, они устанавливают некоторого рода телеграф, роль которого играет медиум, так сказать, живая машина. Медиум — это человек, способный воспринимать влияния, токи из той области бытия, где находятся сообщающиеся, и в то же время проявлять их в нашей области. Способы пользования этими живыми телеграфами многообразны и, по-видимому, весьма сложны. Сообщающиеся лишь постепенным упражнением, особой тренировкой, длящейся часто годами, достигают умения полно и отчетливо передавать нам свои телеграммы. Неумелость сообщающегося путает сообщение. Кроме того, можно заключить, что на сообщающегося приближение к нашей области бытия действует ошеломляющим образом, заставляет его наполовину терять сознание. Далее в живой телеграф попадает не только то, что прямо предназначалось для него, но и отзывы, которыми обменивается сообщающийся с другими существами своей области. Да ещё к этому примешиваются мысли и индивидуальные черты самого медиума. Неудивительно, что медиумические сообщения так противоречивы и сбивчивы. Но исследователю надо не смеяться над этой спутанностью, а объяснить её и распутать её.

Наблюдения и исследования последнего времени расширили наше представление о свойствах человеческого духа и о взаимоотношениях духа и вещества. Теперь поставлена вне всякого серьёзного сомнения возможность для духа непосредственно влиять на вещество, без содействия телесных органов: изменять вес предметов, двигать их, вызывать химические реакции (экстерьоризация двигательной способности [115] ), вместе с тем и возможность выносить за пределы тела восприимчивость ощущений (экстерьоризация чувствительности [116] ). Несомненно также, что человеческое испускает особые лучи, которые могут быть видимы особо сенситивными личностями и восприняты фотографической пластинкой в темноте [117] . Гипнотизм, чтение мыслей, все роды телепатии изменили наши понятия об отношении духа к духу [118] . Нам уяснилось, что сознательная жизнь духа составляет ничтожную часть всего нашего духовного бытия, что в некоторые мгновения душа наша может обнаружить запас сведений и воспоминаний, которых сознательно мы не обретаем в ней [119] . Факты раздвоения личности, сомнамбулизма, лунатизма, изучение психологи обмороков и сновидений разрушили в основании прежнее представление о личности, как идентичной с тем, что человек мыслит о себе.

Эти явления наводят на мысль, не есть ли все медиумические явления новое проявление способностей нашего духа, т. е. духа живых людей. Эта теория, в своём общем значении, получила название анимизма и была в недавнее время с большой ловкостью защищаема Гартманом. Несостоятельность её пытались раскрыть А. Н. Аксаков [120] , д-р Р. Ходжсон [121] и проф. Хейслоп [122] . Даже если б мы допустили, что все обычные условия телепатии и сомнамбулизма (раппорт, сон и т. п.) не существенно необходимы, спиритические явления оказались бы в противоречии со всеми данными опыта о действиях духа живых. Но ещё важнее то, что нет никакой причины, почему бы наше «я» стало упорно распадаться на тысячу сублиминальных, подсознательных «я», упорно лгать, называя себя чужими именами, иногда именами лиц, нам лично известных, в совершенстве подражая их ухваткам и характеру, выдерживая их роль, ведя себя именно так, как стали бы они себя вести в таком положении. Особенное же доказательство в пользу спиритической гипотезы представляют ошибки и неудачи проявлений: они такого рода, что могут быть объясняемы лишь при допущении самостоятельности сообщающихся, их полной отдельности от личности медиума. Все медиумические факты образуют строго систематизированное целое, если в основание его положить проявление личностей умерших, и напротив, взяв для объяснения исходной точкой духовные силы живых людей, мы получаем беспорядок, хаос, не подчинявшийся систематизации. Разумеется, однако, что принятие той или другой теории, анимизма или спиритизма, не умаляет нисколько важности и значения самых фактов спиритизма, ни от какой теории не зависящих.

Из наблюдений, уже сделанных, можно составить некоторое предположительное понятие о том состоянии, в каком находятся сообщающиеся. По-видимому, всё, что в нашей духовной жизни образует наиболее ощутимое и важное, какова вся жизнь отвлеченной мысли, все чувства, порождаемые ощущениями внешних чувств, отходит на дальний план. Мир воспринимается иначе, а восприятие его нашим способом становится случайностью и исключением. Напротив, то, что нами пока считается случайным и исключительным, — то, что мы смутно знаем из предчувствий, вещих снов, симпатий, что почитается тёмной, бессознательной стороной нашего духа, — становится основой всего бытия. Те отношения между душами, которые здесь затемнены и бессильны, — внушение, чтение мыслей, сомнамбулические угадывания и лунатическая уверенность — становятся единственными и господствующими. Невозможно точно дать себе отчёт, сколь иной открывается тогда вселенная, и собственное существование, и все наши мыслимые отношения к себе, к другим, к Богу. Познавание этих условий бытия может и должно ускорить шаг человечества по пути к совершенству.