Во второй половине дня пробилось из-за облаков солнце, теплое, доброе. Но страшновато идти по селу, в котором не слышно детских голосов, не кукарекает петух, не залает собака.

Сергей находит батальонного писаря, и дело выясняется. Население деревни — и старых и малых — немцы, отступая, погнали перед собой. Далеко, видать, загнали, — ни один житель еще не вернулся.

В предвечернее время Сергей в соседнем селе. Роту, в которой служат самые близкие из хлопцев местечка, он находит быстро. Поразительно: Василь Лебедь, Костя Титок, Костя Русакович, двоюродный брат Адам, Петро Герасимович — даже в одном взводе. Вот как бывает. В запасном полку решили хлопцы не разлучаться, и тут они вместе.

До последнего времени во взводе был и Николай Прокопчик. Теперь под его командой ротный конь, подвода. Значит, это Николай к Сергею приезжал.

Свободный час перед ужином. Василь степенный, спокойный. Новая гимнастерка плотно облегает широкие плечи. Из-под воротника выглядывает белый, чистый подворотничок. Сидит Василь на топчане, пришивает новые погоны к шинели. Только теперь Сергей заметил: Лебедь не рядовой боец — ефрейтор. Узенькая красная полоска на погонах. К гимнастерке новые погоны Василь успел пришить, к шинели — теперь прикрепляет.

— Поздравляю с повышением, товарищ ефрейтор. Быстро растешь.

Месяц не виделись, но Василь ведет себя так, словно вчера расстались.

— Ты большой начальник. Штабной писарь.

— Что слышно?

— Газеты сам читаешь. Одессу взяли...

В оккупации такую новость, как освобождение большого города, Сергей с Василем обсуждали бы целый день. Теперь — сказал Василь, и все. Другие настали времена.

Костя Титок встречает Сергея насмешками:

— Так ты, значит, писарь. Окопов не роешь и по-пластунски не ползаешь. За что получил привилегию?

— За почерк, — в тон ему ответил Сергей. — В писаря берут с красивым почерком. Только писарь я сверхштатный. В любую минуту могут отослать назад, в роту.

Чернявое Костино лицо становится ласковее.

— Старые солдаты говорят — не нужно идти в такие писаря. Во время наступления, когда не хватает людей, ими затыкают дырки...

С двоюродным братом Адамом Сергей тоже повидался. Нет, не врос еще Адам в хлопотливый армейский быт. Ходит как прибитый, вид запуганный. В детстве был сильнее, ловчее Сергея, а теперь сдает. С другой стороны, подкормился Адам. Белесого нежного пуха, который рос на его щеках в запасном полку, теперь нет.

Петр Герасимович хуже Адама выглядит. Личико узенькое, осунувшееся. Шинелька на Петре как на колу висит.

На фронтах — затишье. Самое крупное событие за последнее время — взятие Одессы. Отшумели победные бои на южных. Украинских фронтах, смолкли фронты северные. Украина почти вся освобождена. В отдельных местах войска Украинских фронтов вышли к прежней государственной границе. Но большая часть Белоруссии еще оккупирована.

Затишье перед бурей. Где будет нанесен очередной удар?..

Разные ходят слухи, однако куда, на какой фронт отправят полк, дивизию, никто достоверно не знает.

Старший лейтенант Фоменков, начальник строевой части, время от времени устраивает пирушки. Собирает нескольких офицеров, двух-трех молодых докториц, имеющихся в полку. Пьют разведенный спирт, закусывают консервами, поют песни. Начнутся бои — не попоешь. Так рассуждают те, кто собирается у Фоменкова.

Вообще начальник строевой части — человек неплохой. К писарям излишне не придирается, даже если ошибку в бумагах заметит. Любит пофорсить: всегда одет в новенькую гимнастерку, бриджи, крест-накрест перетянут блестящими ремнями. Ходит, поскрипывая хромовыми сапогами.

Пирушки устраиваются во второй половине дома, которую занимает строевая часть. В такие вечера писарям прибавляется обязанностей: наколоть дров, нащепать лучины, чтоб можно было разогреть консервы, а то и яичницу поджарить. Масленников делает такую работу с удовольствием, Гончаров — не показывая своих чувств, Сергей от нее вообще отказывается. Только однажды нащепал лучины, тут же заявив Масленникову, что в холуи не нанимался. Старший писарь испуганно округлил желтые глаза, замахал руками.

В те вечера, когда происходят пирушки, Сергей укладывался на топчан у себя за печкой, накрывался шинелью, делая вид, что спит.

Безобразно ведет себя на пирушках делопроизводитель Борисов; он занимается офицерскими кадрами, и ему недавно присвоили звание младшего лейтенанта. По этой причине Борисов аж захлебывается от радости, хоть и немолодой — за плечами лет сорок, а то и сорок пять. «Мы, офицеры», — часто можно услышать от него. Он картавый, «р» не произносит, получается: «Мы, офицеи...»