— А для меня — игра на горне…

— …Поэтому кухня интересует меня больше, чем все остальное. Я работаю честно, и мне нечего стыдиться. А если другие в это время дерутся друг с другом, убивают друг друга, взрывают весь мир к чертям собачьим, то мне на это абсолютно наплевать.

— Но ведь вместе с этим миром и ты полетишь к чертям собачьим, — заметил Прю.

— Ну и прекрасно. Тогда мне тем более будет на все наплевать.

— И твоя кухня полетит тоже туда же.

— Ну и что ж? Меня ведь не будет, поэтому останется кухня или нет — для меня совершенно безразлично.

— Я, конечно, сожалею, Старк, — очень медленно и тихо произнес Прю. Ему не хотелось это говорить, очень не хотелось, он ждал, что Старк выдвинет еще какой-нибудь аргумент против него. Прю почти рассердился на Старка за то, что тот не убедил его, а ему так хотелось, чтобы его убедили. — Я не могу. Просто не могу, и все. Но ты не думай, я очень благодарен тебе за твое предложение.

— Я и не думаю, — сказал Старк.

— Если бы я согласился, Старк, то все, что я сделал в своей жизни до этого, пришлось бы перечеркнуть, всему этому была бы грош цена.

— А иногда гораздо лучше все перечеркнуть и начать сначала, чем держаться за старое.

— Нет. Если у тебя ничего не осталось от прошлого и в перспективе нет ничего, что же тут хорошего? У тебя-то есть твоя кухня, а у меня?

— Ладно, — сказал Старк, бросив окурок и поднимаясь со стола. — Не растравляй понапрасну свои раны. А что касается меня, я знаю, что мне повезло и я хорошо устроился, но все это мне досталось не просто так, пришлось немало пережить и потрудиться.

— Да нет, я не завидую и не растравляю раны. Мне, конечно, хотелось бы поработать у тебя на кухне. Поверь мне.

— Ну ладно, — сказал Старк, — увидимся с тобой потом. Время ужинать, скоро все прибегут. Пойду в столовую, посмотрю, все ли там в порядке.

Прю поглядел ему вслед. На лице Старка было все то же выражение уверенного в себе человека, спокойного, сознающего свое достоинство. «По крайней мере у него есть работа по душе», — подумал Прю. Глубоко вздохнув, он отмахнулся от всех этих мыслей и с удвоенной энергией начал мыть кастрюли. чтобы закончить работу до того, как поступит новая партия посуды после ужина.

Когда кончился ужин, Прю вымыл всю посуду. Ему оставалось только сполоснуть посудомойку, когда к нему снова подошел Старк.

— Я собираюсь сегодня в город, — сказал он. — Пойдешь со мной?

— У меня нет ни цента, — откровенно признался Прю.

— Я не спрашиваю, есть ли у тебя деньги. Достаточно того, что они есть у меня. Я всегда оставляю на хорошую вылазку в город в конце месяца. Это самое лучшее время: в городе нет такой толкучки. В конце месяца намного лучше, чем в день получки, когда даже в кафе не найдешь свободного места.

— Но мне же неудобно — на твои деньги… А в какое время ты собираешься?..

— После отбоя — это лучше всего, — ответил Старк. — Приедем в город как раз к полуночи. У нас еще будет время зайти в бар и выпить немного. Потом около часу пойдем к девочкам и останемся у них на ночь. Я всегда так делаю.

— На ночь?! — удивился Прю. — Но ведь это будет стоить пятнадцать долларов!

— Конечно, — подтвердил Старк, — но за это стоит заплатить. Ведь позволяешь себе это раз в месяц и специально бережешь для этого деньги.

— Ладно, я в твоем распоряжении, Старк. Мы собирались побренчать на гитаре до отбоя, но это не помешает.

— Конечно, — согласился Старк. — До отбоя мы не пойдем. Может, и я приду послушаю, как вы играете.

— Приходи. А ты играешь на гитаре?

— Очень плохо. Но я люблю слушать. Значит, увидимся, — сказал Старк и поспешно отошел, как будто боясь, что Прю начнет благодарить его.

Около часу ночи изрядно подвыпившие Старк и Прю поднимались по плохо освещенным в это позднее время ступенькам отеля «Новый Конгресс». После ярких витрин и уличных реклам лестница показалась им настолько темной, что Старк только на ощупь нашел дверь. Он хотя и чувствовал себя сильно опьяневшим, все же очень уверенно скрутил самокрутку, зажег спичку, прикурил от нее и только тогда взялся за ручку двери. Обнаружив, что она заперта, он сильно стукнул по ней кулаком.