Упрямый классик. Собрание стихотворений (1889–1934)
вернуться

Шестаков Дмитрий Петрович
Шрифт:

28. «Волны на скалы гонят челнок…»

Волны на скалы гонят челнок. Путь мой опасен, путь мой далек. Но кроткие очи твои Светят сияньем лазури. Что мне до волн и до бури? Жди меня, милая, жди! Мимо грозящих гибелью скал, Где расходился воющий вал, — Под лаской небесных огней, Чистой молитвой хранимый, Я доплыву невредимый К тихой избушке твоей. Месяц и звезды над головой, Садик прохладой полон ночной, И волны лобзают песок… Счастье блаженное встречи… Быстры и ласки, и речи… Вспыхнул зарею восток. Время расстаться с милой моей. С новой отвагой – в море скорей! И кроткие очи твои Между пучин и волненья Мне посылают спасенье Чистым сияньем любви!

29. Жуковский

Он шелест невидимых ангельских крыл Всю жизнь свою радостным слухом ловил. Как первый подснежник – чиста и светла, От сердца горячего песня текла. И ей поражались внимавших сердца, И слава венцом обвивала певца. Но скромно и тихо прошел он свой век Туда, где другой уже виделся брег, Где все упованья сбывались его, Где чуялось правды святой торжество!

30. Весенняя ночь

Далеко-далеко шумит водопад, И ночью не зная покоя. А здесь серебристые звезды глядят В недвижное лоно речное. Кругом тишина безмятежно лежит, Чуть ветер колышет осины, И только из рощи порой долетит Задумчивый клич соловьиный!

31. «Бедная ветка, о стихнувшей буре…»

Бедная ветка, о стихнувшей буре Ты лишь одна говоришь, Ты под сиянием ясной лазури Ранена насмерть лежишь. Листья седою усеяны пылью, Сок у надлома иссяк. Пал, уступая ночному насилью, Твой изувеченный стяг. Буря промчалась. Кругом ни слезинки, Луч и сиянье на всем. Ты лишь больная лежишь на тропинке В грустном бессилье своем.

32. «Запад – вся нега усталого солнца на нем!..»

Запад – вся нега усталого солнца на нем!.. Так горячо его солнце ласкает лучом, Так обжигает лобзанием страстным своим, — Словно навеки с любимым прощается с ним. Пасмурен запад и, поздние ласки презрев, Смотрит туда он, где, знаю, на смену слетев, Так безмятежно вечерняя влажная мгла Тихою думой на воды речные легла.

33. «Мой милый гость! Увенчанный цветами…»

«Мой милый гость! Увенчанный цветами, Садись за стол со мной! Уж смотрит ночь широкими очами В чертог стемневший мой… Под теплым ветром бьет о створы окон Тяжелый кипарис, И розы в мой волнистый темный локон Красиво заплелись… Красавец мой, звени о чашу чашей! Былое прокляни! Заря встает – что новый день, то краше, Нас ждут восторга дни!» Но пасмурен он, с сумрака ночного В окне не сводит глаз, Где полоса востока золотого С туманами слилась… И грезится ему знакомый голос, Знакомый блеск очей — Все, с чем душа болезненно боролась, Что вечно, вечно с ней!..

34. Учителям

Далеко в ночи их лампады горели, Их строгие лица восторгом светлели, Все дальнее им дорогим становилось, Их сердце с сердцами минувшего билось. И образы чьи-то над ними летали, Им чьи-то слова шепотливо звучали, И, сняв покрывало свое вековое, В нетленной красе им являлось былое… … Я слышу их шопот, их тени я чую, Свою зажигая лампаду ночную!

35. «Какая прохлада легла в этой влажной лощинке!..»

Какая прохлада легла в этой влажной лощинке! Скорее с дороги туда, к этой поросли свежей! Как тесно сбежались деревья, по узкой тропинке Змеиться пришлося среди травяных побережий… Из области зноя я рад отойти, увлекает Все дальше и выше тропинка, бегущая в гору… Но что за картины окрестность теперь открывает Назад обращенному, жадно сверкнувшему взору! Какое приволье! Желтея, колышатся нивы, Меж ними местами кусты выбегают без спросу. Так ясно расслышишь и скрип колеса торопливый, И звонко с покосов незримых запевшую косу. И радостно глазу – и плесов в сияющей дали Стекло голубое, и сосен кудрявые купы, Что там на границе тяжелыми стражами встали И хвоей своею венчают крутые уступы…

36. «Усни, усталая, усни…»

Усни, усталая, усни, И пусть, былой блестя красою, Перед тобой былые дни Бегут знакомой чередою! Как песнь заслыша соловья, Песнь неги, радости и воли, — Вновь задрожит душа твоя Приливом счастия до боли… Пусть после дни к тебе идут, Убийственно друг с другом схожи, — Хотя на миг и твой приют Крылом оденет ангел божий.

37. «На смену безумного дня…»

На смену безумного дня, Его исцеляя насилья, Опять осеняют меня Бесшумные сумрака крылья. Усталого сердца покой Ничем в этот миг не нарушен… Так полон я ночью немой, Так к прошлому я равнодушен. Как будто в ночной небосклон, Так ровно горящий звездами, Я вдаль от земли унесен Бесшумными мрака крылами…