Шрифт:
Опасения Сергея подтвердились уже через несколько минут, когда боцман доложил, что катер сносит.
— Чего доброго, потеряем торпеду, — забеспокоился Красанов.
Пришлось выбрать якорь и малым ходом опять подойти к шару. Тот неистово плясал на волнах, и ясно было, что его вот-вот сорвет.
Посоветовавшись с Литовцевым, Стрелков решил рядом с шаром сбросить буек Сакса — элементарное полено с тросом и грузом. Степень надежности буйка была куда выше шара. Это стало особенно ясно, когда очередной волной шар оторвало от тросика и ветер унес его в ночь.
Сергей дал радиограмму в базу: «Погода ухудшается, глубина тридцать два, стоять на якоре не могу».
Ответ последовал немедленно: «Стоять до прибытия водолаза». А вскоре резкий рывок потряс катер. Сергей выскочил из рубки на палубу:
— Литовцев, что там?
— Вырвало якорь-цепь, товарищ командир, у самого жвака-галса.
Якорь-цепь вместе с якорем ушла на дно. Теперь решение могло быть только одно:
— Соловьев, сообщите дежурному: «Сорвало с якоря, возвращаюсь».
У пирса Стрелкова уже ждал минер Куров.
— Турков отдыхает. Я принял решение: берите новый якорь с якорь-цепью и возвращайтесь в точку.
— Так ведь там стоять нельзя. Штормит. Потеряем и этот якорь.
— Это не ваша забота, выполняйте приказание.
Сдерживая накипевшее возмущение, Стрелков потребовал:
— Хорошо, я уйду, но прошу записать в вахтенном журнале это приказание.
И он не ушел до тех пор, пока Куров не начертал своим витиеватым почерком:
«Приказываю возвратиться к месту потопления торпеды и встать на мертвые якоря».
В росписи его четко выделялись только первые две буквы: «Ку», а дальше следовало целое нагромождение завитушек и росчерков.
Чертыхаясь и поминая недобрым словом Курова, Стрелков стал готовиться к новому выходу. Пока боцман с командой перегружал на катер новый якорь с якорь-цепью и закреплял ее у жвака-галса в носовой части — форпике, Стрелков договорился с дежурным и захватил три вехи для обвехования места потопления торпеды.
«Теперь хоть надежно обозначу им место, никакой шторм не сорвет вехи».
Через полчаса катер вновь уходил во тьму. В заливе стояло сплошное месиво волн. «Баллов шесть, как минимум», — определил Сергей.
Но приказ есть приказ, он не обсуждается. Это Сергей усвоил твердо.
Он проложил точный курс к месту, где был сброшен буек. Но следовать этим курсом было очень трудно. Сильный боковой ветер и волны сносили катер, идущий малым ходом. Увеличивать скорость на такой волне было опасно.
Найти в мешанине волн и пены маленький буек казалось Сергею делом почти невозможным. Однако ему повезло. В тот самый момент, когда он уже считал, что сбился с курса и надо начинать трудный поиск, на волне справа по борту в рассветной синеве мелькнул на какое-то мгновение и скрылся снова буек и торпедный электрик Аметов засек его:
— Товарыщ командыра, там буйка. Всеми глазом видел.
— Ну, Аметов и востроглаз же ты, — похвалил электрика Стрелков. — Два внеочередных увольнения в город!
Поставив вокруг буйка треугольником вешки, Стрелков приказал отдать якорь и доложил дежурному: «Прибыл в точку, обвеховал, стоять на якоре невозможно». Ответ был прежним: «Стоять до прибытия водолаза».
А через час, когда уже заметно рассвело, новая мощная волна положила катер почти на борт, раздался хруст и второй якорь с якорь-цепью ушли на дно.
Когда же, определив свое место по трем пеленгам и отметив точку на карте, Стрелков вновь радировал: «Потерян второй якорь, ухожу в ближайшую бухту», дежурный ответил: «Стоять в бухте, продукты доставим водолазным ботом».
Небольшая бухточка, куда вел теперь свой катер Стрелков, совсем не просматривалась с моря. И если бы не записи, сделанные им в штурманском походе и не лаконичная фраза Быкова: «Удобное укрытие в штормовую погоду», то наверняка он увел бы катер в более отдаленное и менее удобное место стоянки.
Обогнув двугорбую косу, отделяющую бухту от залива, катер в последний раз резко накренился на правый борт и встал на ровный киль.
Рядом, всего в каких-то двух-трех кабельтовых, бушевало море. Его громовые басы напоминали о шторме. А здесь, в укрытой от ветра и волн бухточке, было тихо, и лишь мелкая рябь прокатывалась по овалу скованного водного пространства и зеленые языки волн лизали отлогие берега.
Сергей отыскал глазами в глубине бухты пирс, с правой стороны которого стояла небольшая баржа. Левая сторона была свободной.