Преториус оживленно кивнул.

– Вы не понимаете, серьезно ли я говорю? Серьезно. Абсолютно серьезно.

Он вытянул руку вперед и положил ее на стол, на выпуск «Пост», который Марку дал Джуб.

– Вы хоть представляете, с кем имеете дело?

Грубый палец указывал на лицо Кимберли Энн, высовывавшееся на фотографии из-за плеча Спраут.

– Моя бывшая жена, – сказал Марк. – Раньше она называла себя «Солнышко».

– Теперь она зовет себя миссис Гудинг. Как я понимаю, она вышла замуж за старшего партнера брокерской фирмы. – Он посмотрел на Марка почти осуждающе. – И вы знаете, кого она наняла? Святого Джона Леттема.

Он произнес это имя, будто ругательство. Спраут подошла и просунула свою ладонь в руку отца. Он неуклюже вытянул другую руку, чтобы обнять ее.

– И что же такого особенного в этом Леттеме?

– Он лучший. И он настоящий ублюдок.

– Ну, типа, поэтому я и пришел к вам. Вы и сами вроде хороший адвокат. Если вы мне поможете, то зачем мне думать о побеге?

Рот Преториуса сжался так, что практически обнажились зубы.

– Лесть всегда в цене, даже когда она некстати.

Он наклонился вперед.

– Поймите, доктор: мы живем в восьмидесятых. Разве вы не ненавидите эту фразу? Я думал, ничто уже не будет отвратительнее тех лицемерных времен, когда «Синоптики» [46] еще не были толстыми пареньками, обижающимися на Брайанта Гамбла [47] , ведущего утреннего шоу. Что ж, это не так, Преториус.

Он наклонил голову набок, будто крупная птица.

– Доктор Мэдоус, вы заявляете, что являетесь тузом?

Марк покраснел.

– Ну, я…

– Имя «Капитан Трипс» говорит вам о чем-то?

– Я… в смысле, да. – Марк уставился на свои руки. – Это же должно держаться в секрете.

– Капитан Трипс давно известен в Джокертауне и среди тузов Нью-Йорка. Разве он когда-нибудь надевал маску?

– Ну… нет.

– Вот именно. Так что мы имеем достаточно очевидного, но, по-видимому, мелкого туза, чья, гм, «тайная личность» – это человек, ведущий довольно противоречивый образ жизни в наши времена, когда выражение «забить все высовывающиеся гвозди» является основным постулатом общества. Святой Джон Леттем – это человек, который сделает все ради победы. Все. Понимаете, что в этой ситуации вы можете оказаться, как там говорят, уязвимы?

Марк закрыл лицо руками.

– Я просто не могу… В смысле, Солнышко не поступит так со мной. Мы с ней, мы как бы товарищи. Я познакомился с ней еще в Беркли. Протесты в Кентском университете [48] , помните? – Его замешательство хлынуло потоком упреков, почти обвинений. Он думал, что Преториус рявкнет на него в ответ. Вместо этого адвокат кивнул своей головой с пышной серебристой шевелюрой. Его волосы были завязаны в такой идеальный хвост, что Марк почувствовал укол зависти.

– Я помню. Я все еще немного хромаю, и в этом, помимо прочего, виноват и штык гвардейца, попавший в мое бедро.

Преториус расслабился и взглянул на потолок.

– Радикал в 70-е. Должностное лицо в 89-м. Если бы вы только знали, насколько необычна эта история. По крайней мере, она не работает в Управлении по борьбе с наркотиками.

– И раз мы коснулись этой темы, у меня сложилось впечатление, что вы не противник рекреационных веществ.

– Это ничем не грозит, приятель.

– Нет. Это ваше личное дело, не могу не согласиться. В тридцатые евреям в Нюрнберге тоже ничего не грозило [49] .

Он сощурил глаза и покачал головой.

– В сегодняшнем мире, доктор, вы самый настоящий напыщенный глупец, а мистер Св. Джон, мать его, Леттем раздавит вас прямо в зале суда. Поэтому я говорю вам: Беги, малыш, беги. Или будьте готовы к тому, что ваша жизнь перевернется с ног на голову.

Беспомощно жестикулируя, Марк начал вставать.

– Кое-что еще, – сказал Преториус.

Марк замер. Преториус взглянул на Спраут. Она была скромной со всеми, кроме своих близких, а адвокат казался ей пугающим – он, как-никак, напугал ее папу. Но она посмотрела на него серьезно и решительно.

– Вопрос, который необходимо задать, – чего хочешь ты, Спраут? – продолжил Преториус. – Ты хочешь жить с мамой или остаться с папой?

– Я… я поступлю, как она захочет, приятель, – сказал Марк. Эти слова дались ему тяжелее всего.

Она перевела взгляд с Преториуса на Марка, затем снова на Преториуса.