Шрифт:
Добраться до Биконсфилда было проще простого: вначале на метро до вокзала Марилебон, а там – на любой из поездов. Когда Дженна села в поезд, ее распирало от волнения. Она радовалась своему побегу и скорому свиданию с Билли, Джоан, Джо и Майклом. Они куда в большей степени олицетворяли для нее Англию и родственников, чем Литтоны. Мама очень часто рассказывала ей про свое детство. Та часть Лондона, где она родилась, называлась Ламбет. Они жили в подвальных комнатках. У мамы было много братьев и сестер. Про своего отца она говорила не слишком охотно, все больше про мать, которую очень любила. А потом маму увезли жить на Чейни-уок. Ей там было скучно и одиноко, и она ужасно тосковала по своей семье.
– Надо было взять и вернуться домой, – заявила Дженна.
Барти ответила, что в те дни дети были значительно послушнее и не сопротивлялись взрослым. И потом, ее мать была очень благодарна Селии за все, что та делала для дочери. Зачем же убегать оттуда, где тебя досыта кормят и хорошо одевают?
– Братья и сестры стали мне завидовать и постепенно не пожелали знаться со мной. Один только Билли не отвернулся от меня.
– Значит, Литтоны тебе никакая не родня?
– По крови – нет. Я долго чувствовала себя чужой в их доме и не могла привыкнуть. Но потом мне у них понравилось. Мы очень сдружились с Джайлзом и воевали против близняшек. Потом родился Кит. Я стала его крестной. Наверное, тогда я и почувствовала себя частью семьи. И конечно, тут еще особая заслуга леди Бекенхем, матери Селии. Она приняла исключительное участие в судьбе Билли. Мне иногда думается, что он в большей степени должен чувствовать себя частью семьи, чем я.
Нет, ее не просто так потянуло в Эшингем. Билли и Джоан – звено, связывающее ее с настоящими родственниками матери. Наверное, потому ей так и захотелось снова увидеть всех четверых.
– Станция Биконсфилд. Поторопитесь, кто выходит!
Дженна не ожидала, что поездка будет такой короткой. Она подхватила пальто, сумку и спрыгнула на платформу до того, как поезд тронулся под оглушительный гудок паровоза и клочья пара.
– Скажите, пожалуйста, где у вас тут кебы? – спросила Дженна у станционного носильщика.
– Кебы? Ты имела в виду такси? [16] Вон там. А куда юной леди надо ехать?
– В Эшингем. На ферму.
16
В американском английском «cab» означает «такси», а не конный экипаж времен старой доброй Англии.
– В Эшингем? Далековато ты собралась. На такси долго ехать. Что ж это никто тебя не встретил?
– Не смогли. Все по горло заняты. И потом, я хотела сделать им сюрприз.
– Дорого тебе встанет этот сюрприз, – вздохнул носильщик и покачал головой.
– Мне все равно. У меня полным-полно денег.
– Забавная ты девочка. – Носильщик подвел Дженну к одной из машин. – Слушай, Джим, этой юной леди нужно в Эшингем, на ферму. Отвезешь? Она говорит, что у нее полным-полно денег.
Дженна убедилась, что в Англии совсем иное представление о расстояниях. Она привыкла к длинным поездкам в Саутгемптон. А здесь вся дорога заняла чуть больше получаса. Путешествие ей очень понравилось. Дженна разглядывала английские пейзажи, так разительно отличавшиеся от Лонг-Айленда и Массачусетса. Вроде бы те же поля, живые изгороди и деревья. Такое же небо. А картины совершенно другие. То же и с человеческими лицами. Ей всегда казалось странным, как пара глаз, нос и рот могли создать миллионы лиц, не похожих друг на друга.
Дженна попросила остановиться у проезда, ведущего к ферме, чтобы не портить хозяевам сюрприз.
– Приехали. С тебя один фунт и десять шиллингов. У тебя хватит денег?
– Разумеется. Спасибо, что довезли. Вот.
Дженна полезла в кошелек.
– Черт, только такие. – Она протянула таксисту одну из красивых пятифунтовых купюр, которыми снабдила ее Барти. – Вас устроит?
– Думаю, да.
Судя по выражению лица, таксист был не особо доволен. Может, ему не нравились английские деньги? Пятифунтовая купюра была куда крупнее долларовых бумажек. Иной была и бумага, напоминающая пергамент. Узоры и подписи делали ее больше похожей на облигацию или свидетельство, чем на деньги.
– Ты уверена, что дальше не заблудишься? – спросил таксист.
– Уверена. Я здесь уже бывала. Спасибо. Возьмите.
Дженна протянула ему десять шиллингов.
– Очень любезно с твоей стороны. Спасибо.
– Не за что. Еще раз спасибо, что довезли.
Дженна вылезла из машины и пошла по проезду. Через несколько шагов она обернулась. Таксист по-прежнему глазел на нее. Наверное, из-за ее американского акцента. Проезд не был заасфальтирован. Ноги Дженны ступали по влажной и кое-где раскисшей глине. Сбоку журчал ручеек. По обеим сторонам тянулись высокие живые изгороди. Примулы только-только начинали распускаться. Дженна остановилась и нарвала букетик. Это для Джоан. Над головой синело небо. На склоненных ветвях ив уже появлялись крохотные листочки. Дженна задрала голову и улыбнулась, почувствовав себя невероятно счастливой. Сегодня солнце впервые было по-весеннему теплым.