Судя по последующей переписке, Сталин был удовлетворен произведенным эффектом. Ведь он вполне осознавал, что «проступки» Молотова не имели слишком большого значения. Молотов никогда не нарушал прямых указаний Сталина. По своему усмотрению Молотов действовал только в тех случаях, когда Сталин руководил им дистанционно и не давал четких инструкций.

Скандал вокруг Молотова Сталин погасил с тем большей готовностью, что истинная его цель заключалась в реорганизации узкого руководства, сложившегося в годы войны. Сталин начал ее сразу же после возвращения в Москву. 29 декабря 1945 г. он включил в руководящую группу своего старого соратника А. А. Жданова. «Пятерка» превратилась в «шестерку». В октябре 1946 г. в руководящую группу был включен Н. А. Вознесенский. Руководящая группа стала «семеркой» [796] .

Возвращение «ленинградцев» Жданова и Вознесенского в ближайшее окружение Сталина означало усиление конкуренции в Политбюро. Маленков и Берия, потеснившие «ленинградцев» во время войны, теперь вынуждены были уступить им многие позиции. В мае 1946 г. Сталин снял Маленкова с должности секретаря ЦК партии. Его обвинили в сокрытии злоупотреблений в авиационной промышленности, которую Маленков курировал еще со времени войны. Функции Маленкова как руководителя аппарата ЦК партии Сталин передал Жданову. Одновременно Сталин со скандалом отправил в отставку ставленника Берии, министра госбезопасности СССР В. Н. Меркулова [797] . Особенно опасным для Берии было то, что вместо Меркулова Сталин назначил бывшего начальника военной контрразведки В. С. Абакумова [798] , у которого были плохие отношения с Берией. По правилам сталинских перетрясок новый министр мог и даже был обязан выявить злоупотребления, а лучше преступления своего предшественника. Абакумов вполне подходил на роль такого разоблачителя. Над Меркуловым и его шефом Берией нависла серьезная угроза. Как свидетельствовал после смерти Сталина Меркулов, «[…] история с моим уходом из МГБ доставила Берии ряд неприятных моментов. Берия сам говорил мне, что из-за меня он имел от товарища Сталина много неприятностей» [799] .

Однако неприятности и Берии, и Маленкова по меркам сталинского времени оказались в конце концов легкими уколами: оба сохранили свои позиции в высшем руководстве. Политическая компрометация имела скорее профилактический характер, напоминала соратникам вождя о бренности их существования. Было очевидно, что Сталин вовсе не собирался кардинально ломать сложившуюся систему высшей власти, а лишь создавал в ней новые центры соперничества и противовесы.

Столь же расчетливо действовал Сталин и в отношении своих военных соратников. По понятным причинам к концу войны статус маршалов и генералов в советском обществе невероятно вырос. Для Сталина, который чрезвычайно высоко ценил собственную репутацию полководца, это обстоятельство было политически нежелательным. У победы мог быть только один творец. Свою роль в растущей неприязни Сталина к военным, несомненно, играли также опасения заговоров. Сами генералы, упоенные самомнением, дополнительно провоцировали вождя. Соперничавшая с армией госбезопасность докладывала Сталину о застольных разговорах генералов, восхвалявших друг друга и пренебрегавших генералиссимусом. Естественной для Сталина реакцией были репрессии. Главной целью атак не мог не оказаться Жуков, самый известный и влиятельный из военачальников Великой Отечественной. Его судьба висела на волоске. Сталин распорядился арестовать ряд приближенных к Жукову генералов и начать дело против него самого. Месяц спустя после разжалования Маленкова и увольнения Меркулова Жукову и, конечно, другим военачальникам было указано на их место. В приказе министра Вооруженных сил СССР от 9 июня 1946 г., подписанном Сталиным, говорилось:

Очевидно, что в уничижительных характеристиках Жукова прорывались наружу ревность и возмущение Сталина претензиями военных. Однако уничтожить Жукова физически Сталин не решился. Слишком символичной и близкой к Сталину была эта фигура. Дело ограничилось публичной дискредитацией и должностным понижением. Жукова сослали на второстепенный пост командующего военным округом. По меркам сталинского времени это можно было считать даже наградой. Жуков потерял многое, но не все. В конце жизни Сталин согласился возвратить Жукова в состав ЦК партии.

К концу 1946 г. Сталин серьезно перетасовал колоду своих соратников. Профилактические унижения и отставки сформировали новый баланс противовесов в высших эшелонах власти. В значительной мере Сталин возродил структуру руководства, созданную в предвоенные месяцы. На некоторое время, оставив соратников в относительном покое, Сталин оказался вовлеченным в решение острейших экономических проблем.

Всеобщая милитаризация, разруха, голод, разорительная карточная система, еле живое сельское хозяйство, деградирующая социальная инфраструктура, ставка на трудовые мобилизации и принуждение – такими были черты советской послевоенной экономики. Состояние государственного бюджета недвусмысленно свидетельствовало о кризисе. Огромные военные расходы финансировались прежде всего за счет эмиссии. Соответственно, росла инфляция. От лишних денег нужно было избавляться. Советское руководство, как и правительства многих других стран, ориентировалось на проведение реформы, нацеленной на уменьшение денежной массы путем конфискации накоплений населения при помощи обмена их на купюры нового образца.

Судя по воспоминаниям наркома финансов А. Г. Зверева, вопрос о подготовке реформы он обсуждал со Сталиным еще в конце 1943 г. [801] Как свидетельствуют архивы, в Наркомате финансов к этому времени уже проводилась разработка общих планов реформы. В конце 1943 г. было решено, что реформа будет проводиться после войны при помощи снижения покупательной силы рубля за счет повышения цен и последующей замены обращающихся денежных знаков новыми. Денежная реформа, согласно плану, должна была сопровождаться отменой карточной системы [802] . Видимо, такие предложения изложил Зверев на встрече со Сталиным в 1943 г. В целом эта программа была реализована через несколько лет.

После завершения войны первоочередной не только экономической, но и политической задачей стала стабилизация финансов и ликвидация нормированного снабжения. Отказ от карточек в максимально короткие сроки, раньше, чем в капиталистических странах, был задуман как демонстрация преимуществ социализма. Провести реформу предполагалось уже в 1946 г. Однако голод спутал карты. Отмену карточек и введение новых денег пришлось отложить и ограничиться разработкой планов. В 1946 г. Зверев направил Сталину несколько записок по этому вопросу. Сталин, судя по его пометам на полученных документах, проявил к ним интерес [803] . В 1947 г., когда подготовка реформы вступила в завершающую фазу, контакты Зверева и Сталина резко участились. Как свидетельствует журнал посещений кабинета Сталина, в 1947 г. перед началом реформы Зверев побывал у Сталина 13 раз [804] .

Наконец 13 декабря 1947 г. на заседании Политбюро были утверждены основные документы о денежной реформе и отмене карточек. Постановление о реформе решили объявить по радио 14 декабря в 6 часов вечера, а на следующий день опубликовать в газетах. Ночь с 14 на 15 декабря, таким образом, и была тем временем «икс», с которого страна вступала в жизнь с новыми деньгами, а население лишалось значительной части своих сбережений. Обмен наличных денег, имевшихся на руках, производился из расчета десять старых рублей к одному новому. Вклады в сберкассах переоценивались по сложной схеме. До 3 тыс. руб. включительно – один к одному. По вкладам от 3 до 10 тыс. за три старых рубля давали два новых. Вклады свыше 10 тыс. руб. менялись в пропорции два к одному.