Дело было к ночи, с Атлантики надвигался непонятный шторм, а девчонки и след простыл. Одежды в рундуке нет, оружия на складе — тоже. Вдобавок пропал огнемет Азата. Черт-те что.

Батон с досадой ткнул кулаком по переборке. Что на этот раз удумала взбалмошная лиса? Надо было все-таки взять ее сегодня на «Поликарпова». Пусть бы мешалась, зато все время маячила бы перед глазами.

— Что за вожжа ей под хвост попала, черт, — теребя усы, хмурился Тарас. — Батон, ты бы внимательнее следил. Хоть она и не ребенок уже, а дисциплину соблюдать нужно. Чего тебя не слушается?

Разъяснительную беседу там проведи, что ли. Ей тут не по окрестностям Пионерска буренок гонять.

— Да знаю я, — с досадой отмахнулся и без того нервничающий охотник.

— Делать-то что будем? — кисло поинтересовался со своего места Треска.

— Прочесывать, — ответил Батон. — Что ж еще остается. Фонарей на всех хватит.

— И какой у нас план? — Савельев с готовностью надел шапку. — Лучше поторопиться, пока температура совсем не упала.

— Разделимся. Далеко она все равно уйти не могла.

— Главное — куда, — покачал головой Савельев.

— Осмотрим окрестности. Кто-нибудь, наведайтесь на «Новолазаревскую».

— А может, она на кладбище пошла, — предположил Паштет. — Ну, к родителям.

— Вот и проверьте, — одобрил Батон и, накидывая куртку, процедил: — А я навещу нашего отшельника.

Изредка поглядывая на темнеющий горизонт и негромко напевая, отец Михаил, вооружившись старенькой метелкой, неторопливо расчищал снег за церковью. Увидев поднимавшегося по тропинке Батона, он остановился и стал дожидаться гостя, облокотившись ладонями о черенок и положив на них подбородок.

— Приветствую. Михаил, кажется?

— Да уж, тезка… Она у тебя? — без предисловий попер Батон.

— Кто? — выпрямился священник.

— Не валяй дурака. Она у тебя, спрашиваю?

— О чем вы?

— Ты прекрасно знаешь, о чем, — отрезал Батон, подойдя к священнику практически вплотную. — Еще раз спрашиваю, она у тебя? Эй, Лерка!

— Нет. Леры здесь нет. Что-то случилось?

— Случилось. Пропала она. Нету нигде.

— Странно, — нахмурился Мигель. — Сегодня она не заходила. Давно?

— Не заходила, значит…

— Да, не заходила. А в чем, собственно, суть? А суть в том, что тебя неожиданно стало как-то много. И мне это очень не нравится. Короче, не пудри девчонке мозги, понял? Она девушка, ты тут двадцать лет без бабы сидишь, смекаешь? Она доверчивая — поманишь, на край света пойдет. Она мне как дочь родная, ребенок мой. Цветок домашний, всю жизнь под присмотром. Но вот упустил один раз. Недоглядел, и что получилось? Из- под венца сбежала. Мужик, который ее любил, погиб, родители тоже. Ей и так сейчас не сладко приходится. Так что сиди-ка ты тут да псалмы наматывай, усек? — не дождавшись ответа от выдержавшего взгляд священника, Батон веско положил тяжелую ладонь ему на плечо. — Усек, спрашиваю?

— Усек, — без тени покорности ответил Мигель, лишь крепче сжав черенок метлы.

— Вот и славно.

Пока Батон спускался по тропинке, отец Михаил молча смотрел ему вслед. В воздухе отдаленно пророкотало.

Буря приближалась.

Сознание возвращалось медленно, неохотно, упрямо отзываясь в голове тупой ноющей болью. Словно неуклюже пытались встать на место частицы одного разбитого целого. Мысли, чувства, воспоминания…

Лера куда-то бежала. Или от кого-то. Длинный коридор никак не хотел кончаться, и каждый раз сердце девушки сжималось от страха, когда она думала, что вот-вот споткнется и упадет, и тогда невидимый монстр наконец-то настигнет ее и начнет разрывать когтями.

По ушам ударил раскатистый хриплый хохот. Капитан австралийцев! Обернувшись, Лера увидела пылающий взор убийцы и бороду, в которую были вплетены водоросли и ракушки. В воздухе сверкнул занесенный зазубренный тесак, измазанный кровью ее отца.

Ныли ноги. Что-то терлось о подошвы. Лера бежала…

Опасность.

Бред.

Дезориентация…

Коридор никак не хотел заканчиваться. Спасительная дверь, словно издеваясь, постоянно отдалялась, не желая приближаться к беглянке. И все-таки она споткнулась и рухнула на пол, больно вывернув ногу. Подняться не успела. Подскочив сзади, дьявольский капитан схватил Леру за волосы и с размаху вонзил тесак между лопаток так, что острие с фонтаном крови вылезло из груди. Отчаянный крик заглушила хлынувшая из горла кровь…

Лера застонала и, с усилием подняв руку, потянула с лица респиратор. Голову пронзила страшная боль. Ее знобило. Мех на капюшоне слипся от крови из разбитого виска и расцарапанной о бетон щеки. Было залито правое веко. Конечности затекли — не долетев нескольких метров до обледенелого дна доков, девушка скорчилась в беспомощной позе, удерживаемая тросом, тянущимся вверх от ремня. Сколько она так провисела? Несколько мгновений? Несколько часов?

Судя по сгущающейся темноте и тускнеющим алым отблескам, видным сквозь бреши в воротах ангара, — действительно долго. Бедра и талия ныли, оттягиваемые подсумком Ежи, и очень хотелось пить. Чтобы не поддаться панике, девушка вспомнила инструкции дяди Миши. Ситуация была плачевная, но она постарается выбраться, как только немного восстановит силы, — что в Лерином положении было не так уж и просто.