Шрифт:
– Вздор! – строго остановил я его. – Ты говоришь вздор. Отправляйся назад к своим супам и наварам. Что ты можешь понимать в государственных делах? Если бы ты посмел так говорить о принцах крови при наших дедах, то тебя посадили бы на шесть недель на хлеб и воду.
Забыв о своей новой внешности, он забормотал какие-то извинения. Я хотел было прочесть ему нотацию, как вдруг, к моему изумлению, в разговор вступил Бютон.
– Это было лет тридцать тому назад, – ворчливо произнес он.
– Как? Ты тоже здесь по государственным делам?
– Да, господин виконт.
– Почему же вы, в таком случае, не привели с собой еще сторожевой собаки? – воскликнул я, приходя во все большее изумление. – Или козла от фермера Жана?
Тут я почувствовал, что кюре тихонько дотронулся до моего плеча.
– Может быть, лучше выслушать, что им нужно? – мягко заметил он.
Я молча кивнул головой.
– Что же вам здесь нужно?
– Интендант бежал, – заговорил Дюри, вернув себе прежнее достоинство, – и мы, следуя примеру Парижа, образовали комитет, который будет управлять местными делами. Чтобы справиться со своей задачей, комитет, членами которого мы оба имеем честь быть, должен включать в себя представителей всех классов. И мы пришли просить вас, господин виконт, не только войти в состав комитета, но и…
– Но и?
– Но и стать его председателем.
– Благодарю вас, господин трактирщик, – заговорил я, едва оправившись от такой наглости. – Если я правильно вас понял, вы предлагаете мне заседать в вашем комитете рядом с этим человеком? – продолжал я, указывая на Бютона. – С этим мужиком, который родился в моих поместьях и до вчерашнего дня подлежал моему суду?
– Но, господин виконт, – промолвил Дюри. – В комитете должны быть представлены все.
– Комитет! – закричал я, не в состоянии сдерживать овладевший мной гнев. – Это что-то новое во Франции! Что же будет делать этот комитет?
Дюри тоже взял себя в руки и вновь заговорил с важным видом:
– Интендант бежал. Народ больше не верит чиновникам. Ходят слухи о разбоях. [22] Нет хлеба. И комитет должен заняться всем этим. Надо принять меры по снабжению населения съестными припасами и по умиротворению местности. Кроме того, господин виконт, комитет войдет в сношения с Парижем.
22
После взятия Бастилии Францию охватили массовые волнения крестьян, уничтожавших замки своих господ и отказывавшихся нести повинности. В ответ Национальное Учредительное (с 9 июля) собрание приняло 11 августа 1789 г. несколько законов, фактически означавших гибель феодализма и отменявших второстепенные феодальные права, сохраняя, впрочем, главные повинности.
– Одним словом, – перебил я, – управлять будет комитет, а король, очевидно, уже отрекся от власти.
Дюри как-то съежился и побледнел.
– Боже сохрани, – трусливо сказал он. – Комитет будет действовать от имени его величества.
– И его властью?
Трактирщик в смущении посмотрел на меня и что-то забормотал о народе…
– А, стало быть, меня приглашает управлять народ? Но ведь это значит присваивать себе права короля и заменять собою его чиновников, словом, совершить государственную измену. Понимаете?
Трактирщик дрожащей рукой вытер лоб. Вместо него опять заговорил кузнец.
– Господин виконт, – начал он, поглаживая бороду огромной ручищей. – Вы забываете, что комитету предстоит решить еще одну задачу.
Говорил он мрачно, стараясь не смотреть мне в глаза.
– Какая же это задача?
– Охрана дворянства.
– От кого же? – кратко спросил я после небольшой паузы.
– От их собственных крестьян.
– Вот что! Стало быть, нас будут сжигать в собственных постелях?
Бютон покраснел сквозь загар и вдруг в первый раз взглянул мне прямо в лицо.
– Вы знаете, – заговорил он, – что я готов умереть за своего сеньора. Прежде, чем огонь коснется Со, он должен сжечь меня. Но, господин виконт, – продолжал он деловым тоном, – развелось много разных злоупотреблений, а этому надо положить конец. Женщины и дети умирают с голоду, и мы должны помочь им. Бедняки платят подати, а богатые люди свободны от них. Бедняки чинят дороги, а богатые только ездят по ним. У бедняков нет даже соли, а король ест на золоте. Всему этому надо положить конец, хотя бы и путем сожжения замков, – мрачно закончил он.
VI. Встреча на дороге
Неожиданное красноречие, обнаруженное кузнецом, уверенность, с которой он говорил, совершенно новый ход мыслей, который я никак не мог у него подозревать, – все это озадачило меня, и некоторое время я не мог сказать ничего. Дюри воспользовался этим, вновь вступив в разговор.
– Теперь вы изволите видеть необходимость такого комитета, – вкрадчиво сказал он. – Надо как-нибудь поддерживать спокойствие…
– Я вижу только то, что есть бунтовщики, которые находятся на воле, но которым лучше было бы сидеть в колодках. Поддержание спокойствия – это дело короля… Администрации…