Шрифт:
Ответить?
Ну конечно, почему нет? мужчина пожал плечами.
А если это… он?
Прекратите, прошу Вас, и ответьте!
В глазах Сабины зарябило от той же комбинации семерок и четверок, которую она за сегодняшний день выучила наизусть.
Слушаю!
Это я, милая. Прекрасно, что ты пришла. Как я тебе нравлюсь? – голос был гулким и лишенным привычных интонаций, но принадлежал, безусловно, Нику. Сабину затрясло. Ее губы мгновенно пересохли, а в горле запершило.
Не бойся, милая. Теперь, когда ты все знаешь, нам будет еще легче…
Легче… что? – спросила Сабина машинально. В голове ее проносились обрывки ее предыдущих с ним разговоров, и то, что тогда показалось неясным, теперь приобрело смысл:
«…кроме меня, пилота и еще одного малого в этом корыте никого не было…место досталось почетное…»
Разумеется, при наличии носилок с покойником ни для кого больше места не нашлось…
«…слишком близко к двигателям разместили… теперь это от меня не зависит…придется забрать машину»
Сабина чувствовала, что все больше холодеет.
Ты откуда говоришь, Ник? Что это за номер? – она чувствовала, что должна что-то сказать, чтобы не умереть от страха.
Голос же в трубке так же монотонно произнес:
Ты не догадалась? Есть лишь одно место, где выдают такие номера. Придет время, и ты получишь свой, ибо тоже не безгрешна… Кстати, как тебе мой новый цвет лица?
В трубке раздались гудки. За дверью же кабинета что-то происходило. Кто-то шоркал там ногами и, как показалось Сабине, сипел. Наконец ручку нажали, и дверь начала открываться. Это было уже слишком. Она пронзительно закричала и, вскочив с места, попыталась укрыться за спиной хозяина кабинета.
В образовавшуюся щель просунулась голова капрала, который, перепугавшись крика, лишь хлопал глазами. Наконец, он выговорил сдавленным голосом:
Синьора Легато, если вы закончили, то мы отвезем Вас домой. Или куда скажете, быстро добавил он, меньше всего желая досадить Сабине и вызвать повторение истерики. Сегодняшний день он и без того надолго запомнит.
Взяв со стола коробку, Сабина быстро кивнула ошарашенному врачу и выскочила из кабинета, стремясь как можно скорее достичь выхода из этого проклятого здания. В голове ее был полный сумбур, и страх все еще не отпускал ее.
Старуха отворила им дверь и, глядя вслед спускающейся по ступеням крыльца имениннице, что-то невнятно пробормотала.
Вы что-то сказали? – обернулась Сабина.
Я сказала – он позвонит! – был ответ, после чего старая женщина осклабилась и, поплотнее запахнувшись в свое странное сари, закрыла дверь морга.
03.07.2010
Маяк и кудесник
Моя жена, обнажив в счастливой улыбке два ряда белоснежных дорогостоящих зубов, запрокинула голову и залюбовалась вновь вынырнувшим из-за тяжелой сизой тучи красноватым замученным солнцем. Ее светлые, чуть срыжа, волосы были забраны на затылке в большую колючую шишку, размером лишь немного уступавшую ее небольшому черепу, и не мешали ей крутить этим самым черепом как заблагорассудится.
Солнечные лучи упали на невозмутимую сегодня синюю гладь моря, которое тут же отбросило нам в глаза мириады солнечных зайчиков, развеселивших и раззадоривших мою Клариту, словно стакан мадеры подростка. Она даже взвизгнула от удовольствия и захлопала в ладоши над головой, продемонстрировав мне при этом свою гладко выбритую правую подмышку. Лифчик Кларита, за ненадобностью, не носила, и обтягивающая красная майка с хвастливой надписью «Я – твоя!» лишь подчеркивала бы ее прелести, если бы таковые имелись. Еще на Кларите были такие же красные шорты с разошедшейся час назад молнией на ширинке и стоптанные летние туфли, которые она надела сегодня в последний раз, намереваясь по возвращении в бунгало их выбросить.
Она вообще очень практичная, моя жена, и я бы без нее, несомненно, пропал, как она любит повторять в разговоре со своей мамой и подругами, когда думает, что я не слышу.
Сразу должен сказать, что мама моей Клариты – чудесная женщина, и я ее даже по-своему люблю, и прежде всего за то, что она вот уже восьмую неделю как в коме после не очень удачного спуска с горы на лыжах, а посему не появляется у нас и не звонит, бессовестно пустив на самотек мое дальнейшее перевоспитание ее практичной дочерью. Итак, слышать ее милый голос мне уже не надо, а носить ей по два цветка на религиозные праздники – еще не надо, так что любовь моя к теще сейчас находится в подвешенном, так сказать, состоянии.
Кларита, правда, тоже не выглядит особо расстроенной по поводу этого маменькиного тайм-аута. Напротив, она рада, что теперь может распоряжаться моей жизнью и деньгами в одиночку. Она дурочка и полагает, что крутит мною, но я люблю свою Клариту и позволяю ей так думать. Недавно я случайно слышал, как она доложила одной из своих подружек – таких же тунеядок – что, дескать, знает, через что лежит путь к моему сердцу и, соответственно, кошельку. Бедняжка! Путь этот, уверяю вас, очень неверен и приведет ее когда-то к большому разочарованию. Но позже. А пока я делаю ей поблажки, потому что она забавная и моя жена.