Два корабля уже подходили к акватории порта. Дети, засуетившись, встали, отдали Штоксу длинный, из трёх полос флаг. Он примотал его к высокому древку и поднял над головой. Маленькие, но хорошо видимые с берега флаги на мачтах прибывающих кораблей приветственно плескались теми же тремя цветами: белым, синим и красным.

Готлиб заложил в толстенькую кулеврину мерный стакан пороха, забил войлок. Зажёг фитиль. Дождался, когда первый корабль, бросив якорь, развернётся, выкладываясь по течению, в рейд. Поднёс фитиль.

«Пок!!» – несильно выбросила выстрел пушчонка.

«Гра-га-га-гахх!!» – почти полностью окутался облаком порохового дыма первый корабль.

И вдруг я замер. Второй корабль, высокий и крепкий трёхмачтовик, не имел ни одного пушечного порта! Дикая нелепость, если принимать во внимание его предназначенность для дальних походов. Но зато мощный и ещё усиленный креплениями квартердек. Всё так, как я заказывал Ярославу. «Неужели это мой новый корабль?! Как же, как его могли так быстро построить?»

Да. Действительно, новый: ещё без названия на бортах.

Снова стукнула с пристани пушечка, и вновь расколол воздух над Бристолем тяжёлый корабельный ответ. «Сейчас сюда сбежится весь город…»

От переднего корабля отделилась шлюпка. Пошла к берегу. Дети на пристани визжали и прыгали. Над головами толпы взлетали завистливо-восторженные крики купцов: на палубах обоих кораблей желтели длинные стволы брёвен из северного леса.

Шлюпка пристала. Я помог Ярославу выйти. На виду у всех мы по-родственному обнялись.

– Как дошли? Штормы были?

– Отлично дошли! В шторм влезли лишь раз, возле дома, но такой, что потом пришлось паруса менять. А здесь погода ласковая, вот даже ждали хоть какого-то ветра.

Луис, шагнув, поприветствовал Ярослава, и толпа загудела: «сам командор!»

Давид, подойдя, обнял гостя. Спросил его:

– Не прикажете ли начинать?

– Давайте!

И, махнув рукой, Давид пустил в акваторию стаю азартных шлюпок, рванувшихся к кораблям, с которых уже сбрасывали в воду привезённые брёвна.

Луис подозвал команду таможенных работников, указал площадку, куда предстояло складывать лес.

– Какой красавец! – сказал я Ярославу, указывая на новый корабль.

– Всё, как ты просил, – ответил он. – Ни одного пушечного места. Всё пространство трюмов отведено под припасы и воду. В самом нижнем трюме, вдоль киля – длинная траверса тюремных клеток, из цельнополосного железа. Борта полностью из кедра – чтобы не возить с собой червей-древоедов. А весь рангоут внутри – только дуб. Самый крепкий, и никакого ореха или красного дерева. Дуб, только дуб, и стыкован наипрочнейше.

– Но как построили так быстро?!

– Но ведь сам делал! Пилорама, подаренная тобой, работала и днём и ночью. Дерево для остова брали исключительно свилеватое. И стволы пилили такие длинные, что сочленения редко где обнаружишь. Получилось корыто до того прочное, что никакой шторм не страшен. Не корабль – шкатулка волшебная! Знаешь, заложил уже на верфи и себе точно такой же.

– Тогда я закажу для него ещё один комплект «пушечного колеса».

Ярослав расплылся в улыбке:

– Об этом даже не осмеливался просить! Как таможня такой груз пропустит?

– Не волнуйте себя ненужным безпокойством, дорогой Ярослав, – негромко сказал, чуть наклонившись к нам, Луис. – Таможня – это я.

Ярослав благодарственно улыбнулся и, слегка поклонившись, проговорил:

– Теперь простите. Пойду здороваться.

И через миг был облеплен зелёными муравьями. О чём-то поговорил с мэтром Штоксом, Штокс что-то ответил. И ребятня, ликующе завизжав, принялась перемещаться в только что прибывшую шлюпку. Набившая их в себя, как горох в горшочек, шлюпка медленно и осторожно пошла к кораблю.

Я же, воспользовавшись моментом, подошёл к Алис. Обнял её. Взял на руки тяжёлого уже Томика.

– Как быстро растёт!

– Да, быстро. Правда, на Бэнсона очень похож?

– Похож, – подтвердил очевидное я. И спросил: – Как таверна?

– Всё чудесно. Видишь – кровля уже настелена. Внутри отделку закончили. Пока детишки путешествуют по русскому кораблю, можем подняться, сам всё увидишь.

Я взглядом позвал Эвелин, Давида, Симонию и Готлиба. По хорошо выложенной из камня новенькой лестнице мы медленно дошли до верха скалы. Перед входом в бывшую руину каменотёсы выбили в скале площадку ярдов пятнадцать на двадцать. Её покрывал солидный слой земли, на котором плотным ковром зеленела газонная трава. Этот газон перед входом в таверну мгновенно вызывал ощущение чистоты и простора.