– На борт плавучего госпиталя? – оскалил зубы полевой командир. – Чтобы ты его потом оттуда в Дамаск отправил? Только не говори мне, что ты не узнал адмирала. Будешь оперировать здесь. Спасешь – получишь много денег. Нет – пристрелю вместе с твоими людьми. Ясно?

– Но тут нельзя оперировать. Здесь нет условий, – взмолился Сабах. – Я давно не практиковал. Это безумие!

– Война всегда безумие, – рявкнул Адан. – Будешь делать то, что я тебе скажу, если жить, конечно, хочешь. А я по глазам вижу, смерти ты боишься.

Сабах сдался, вытащенный из кобуры пистолет был убедительным аргументом, к тому же у Адана были глаза человека, способного убивать без лишних колебаний.

– Хорошо, несите его в дом.

Катя с Николаем при помощи боевиков положили не приходящего в сознание адмирала на носилки и потащили в дом.

– Кладите его сюда, разденьте, – отдавал указания Сабах.

Хусейна положили на мраморную столешницу, предварительно застелив ее свежей простыней. Стали разрезать на нем одежду.

– Он потерял много крови, давление ни к черту, сердце того и гляди остановится, – быстро говорил давно не практиковавший хирург.

Катя уже установила стойку, прикрепила к ней прозрачный пакет с консервированной кровью, ловко вколола иглу в вену. Николай обрабатывал края ран дезинфицирующим раствором.

– Оба ранения проникающие, не на вылет, – сообщил он Сабаху.

Медик стоял, выставив перед собой руки, Катя натягивала ему на кисти латексные перчатки.

– Будем делать без анестезии. – Сабах взял зажим-расширитель. – Остается надеяться, что адмирал не придет в себя прежде, чем мы извлечем пули.

Расширитель вошел в рану. Диб сжал ручку и блестящим штырем с делениями стал осторожно прощупывать рану, определяя, далеко ли находится пуля. Раздался тихий скрежет металла о металл.

– Глубина раны десять сантиметров.

В это же время Сенхариб расспрашивал итальянку, как все произошло и кем являются люди, попытавшиеся убить адмирала. Итальянка знала не так уж много, к тому же память работала у нее выборочно. Мария, естественно, не стала уточнять, что пули, засевшие в груди Синдбада-морехода, были выпущены ее неверной рукой.

– Они хотели его убить, но я убила их. Это просто кошмар. Раньше я никогда никого не убивала, – всхлипывала Мария.

Все остальное она обрисовала вполне правдиво. Особенно ее впечатлил взрыв флотского катера.

– Они бы его уже вывезли, если бы не взрыв. Кто его уничтожил? Ваши люди? – Мария посмотрела на полевого командира.

Сейчас в голове она проигрывала два варианта. Первый – адмирала не удастся спасти. По здравому рассуждению, такой расклад молодую итальянку устраивал: никто и не узнает, что она случайно укокошила перебежчика. За убитых спецслужбистов можно будет рассчитывать на благодарность Сенхариба, которого, как она знала, с адмиралом многое связывает. Не зря же в мобильнике по количеству звонков имя этого полевого командира стояло на одном из первых мест. Именно под гарантии полевого командира Хусейн и рванул к повстанцам из лагеря сторонников Асада. Второй вариант – адмирал будет спасен. Зная характер Исмаиля, она могла рассчитывать на прощение. В конце концов, если бы не ее выстрелы, адмирал уже оказался бы на том свете, его казнили бы без суда и следствия похитители.

Катя с Николаем переглянулись, когда Мария рассказала о взрыве военного катера. Это была «их тема», скорее всего экипаж катера стал жертвой очередной суперсовременной морской мины-хамелеона. Сенхариб пока вел себя спокойно, стараясь не мешать давно не практиковавшему хирургу, а Катю с Николаем он вообще не воспринимал всерьез. Они были для него всего лишь обслуживающим персоналом при хирурге.

Сабах осторожно просунул в отверстие расширителя пинцет. Послышалось скрежетание металла по металлу.

– Соскакивает, соскакивает… – комментировал он то, что происходило в глубине тела пациента.

– Если с ним что-то случится… – напомнил Сенхариб, но продолжать не стал.

Наконец Дибу удалось ухватить засевшую в теле пулю, он рывками стал извлекать ее из раны. Мария побледнела так сильно, словно пулю извлекали из нее, а не из ее любовника. Сабах победно улыбнулся и поднял пинцет, в котором сжимал окровавленную пулю, после того как полюбовался на нее, положил на мраморную столешницу и вставил в кровоточащую рану дренажный тампон.

– Будет адмиралу подарок, когда очнется, – улыбнулся Адан. – Есть у меня двоюродный брат, он все пули, которые из него достали, с собой носит, как сувениры. И пуль этих целая дюжина.

Сабах перевел дыхание, занялся другой раной. Теперь он чувствовал себя уверенней, подзабытое мастерство восстанавливалось. И тут, как назло, случилось худшее.

– Сердце остановилось, – сообщила следившая за дисплеем аппарата для измерения давления Катя Сабурова.

Сабах чертыхнулся, схватился за ручки дефибриллятора, приложил пластины к груди адмирала, дал разряд. Тело под действием электрического тока выгнулось, затем расслабилось.