Шрифт:
Галя проснулась от порыва ветра, распахнувшего окно, кинулась закрывать его — и тут ей стало ясно как день, что она сходит с ума по этому человеку...
Дрожащими руками Галя включила плиту, сварила кофе.
Но не смогла сделать даже глотка.
Ее буквально подкосили воспоминания о Вацлаве, о только что увиденном страшном сне, из которого он поняла, что он уже врос в каждую ее клетку, пронзил ее навылет; куда бы она ни пошла, ни улетела, к кому бы ни кинулась — ее будет преследовать невыносимая тоска по нему.
Галя бросилась на кровать и забилась в истерике, мотая головой из стороны в сторону: не хочу, не хочу, нельзя! Но горло перехватил аркан, другой конец которого был намотан на руку Вацлава, на его тонкое запястье — ее тянуло в его логово!
— Нет! — вслух произнесла Галя. — Нет. Ни за что. Нельзя так себя унижать! Нет! После того, что он наговорил мне! Никогда!
Сказав «никогда», она содрогнулась: не знала, как дотянуть до вечера, не видя его, что уж говорить про «никогда».
— Боже мой! — снова заговорила она сама с собой. — Я как побитая собачонка хочу ползти к своему хозяину... Господи, удержи меня! Господи, пусть меня парализует! Господи, что мне сделать? Привязать себя к кровати, ударить в сердце ножом? Где спрятаться от него?
Галя лежала и смотрела в потолок, по которому полз квадрат света... Он переместился к стене, пополз по ней, исчез... Наступили сумерки.
«Должно быть, страшная я сейчас, — думала Галя. — Хорошо, что уже стемнело. День прошел. Стемнело, и я никуда не пойду, потому что это опасно, смертельно опасно. Надо пережить день, два, три... Может, все пройдет. У меня есть Олег».
Она поднялась, подошла к окну.
В сумеречном небе уже зажглись первые звезды — синие, фиолетовые, граненые, в оперении изливающегося из них света. Если б ее каким-то чудом занесло на одну из них — как бы она тосковала по Вацлаву! Она бы не вспомнила саму Землю, мать, сестру! Только его. Их разделяло бы безвоздушное пространство, вечная ночь...
Взгляд Гали опустился на кроны деревьев во дворе, на фонарь, отбрасывающий сноп света, и ее как будто с головы до ног окатили кипятком.
Вацлав стоял под фонарем и переводил взгляд с окна на окно.
Остатки разума покинули ее.
Вместо того чтобы отступить в комнату и спрятаться, Галя рванула на себя раму.
Вацлав моментально повернул голову на этот звук и, увидев ее в окне, ни секунды не мешкая, направился к ее подъезду.
— Что он делает? — вслух произнесла Галя. — А если бы Олег был дома! — Ноги уже несли ее к двери.
Вацлав положил палец на кнопку звонка и не снял его, когда Галя открыла дверь.
Другую руку он протянул к, ней, разжал ладонь. Из-за слез, застилавших глаза, Галя не могла разглядеть, что там у него на ладони.
— Твоя пуговица, — сказал он. — Я пришел вернуть тебе пуговицу... Если ты скажешь мне, что ты не любишь меня, то я убью тебя.
— Чтоб ты провалился! — Стиснув зубы, Галя вцепилась в него, как утопающий — в куст ракиты. — Я тебя бесконечно ненавижу!
Глава 14
— Ты — стюардесса?!
Вацлав приподнялся, глядя на нее из-под спутанных волос, и вдруг залился истерическим хохотом.
— Что тут смешного? — с возмущением спросила Галя.
Вацлав хохотал, отмахиваясь от нее руками, словно она и в самом деле сказала что-то невероятно смешное.
— Ой, не могу! Правда, что ли?
— Ну, бортпроводница, если тебе больше нравится!
— Ой, не могу! Это надо же!
Галя, смеясь, затрясла его за плечи:
— Да что тут такого?! Обыкновенная работа!
Вацлав подмял ее под себя, распластав ее руки.
— Представляешь, я как раз собираюсь угнать самолет, — сквозь смех сообщил он. — Давай вдвоем угоним! В Турцию или Стокгольм, куда хочешь!
— Я никуда не хочу! И надо знать, с какими странами у нас подписано соглашение о возврате на родину угонщиков, а с какими — нет! — компетентно заявила Галя.
— А я все-все знаю! — заверил ее Вацлав. — Галка, давай угоним самолет!
— Зачем тебе?
Вацлав наконец перестал смеяться и серьезным голосом, будто речь шла о вполне реальных вещах, принялся объяснять ей:
— На фиг нам эта страна! Тут жить невозможно. Все замешано на лицемерии, тьфу! С детства только и делаешь, что лжешь! И всякая скотина может влезть в твою частную жизнь. А там до нас никому дела не будет, представляешь, Галка! А заодно и бабок сшибем.
Галя скорчила свирепую мину:
— Уговорил. И как мы за дело возьмемся?
— Элементарно, — как бы обрадованный ее согласием, подхватил Вацлав. — Поднимемся в воздух со взрывчаткой...