Гурджиев говорил, что существуют два вида искусства. Один он называл объективным искусством, а другой – субъективным. Субъективное искусство абсолютно частное, личное. Искусство Пикассо – это субъективное искусство; он просто рисует что-то, совершенно не принимая в расчет человека, который это увидит, без каких-либо мыслей о человеке, который будет на это смотреть. Он просто изливает вовне свою собственную внутреннюю болезнь; это для него полезно, это терапевтично.

Я не говорю, что Пикассо должен прекратить писать картины, потому что, если он прекратит писать, он неизбежно сойдет с ума. Именно живопись удерживает его в здравом рассудке; его живопись подобна рвоте. Если вы съели что-то плохое, если у вас пищевое отравление, то рвота – это самый полезный способ выбросить из системы токсины, яды; она поможет. Картины Пикассо подобны рвоте. Он страдает от множества болезней, от всех болезней, которыми страдает человечество. Он просто представляет собой человечество, он очень яркий представитель.

Пикассо представляет собой все то безумие, что происходит в миллионах людей. У него чувствительная душа, он стал настолько сонастроенным с патологией человечества, что она стала его собственной патологией. И отсюда привлекательность его картин; во всех остальных отношениях они уродливы. Отсюда его огромная слава – он ее заслуживает, он представляет эпоху. Это эпоха Пикассо: то, что вы не можете сказать о самих себе, сказал он. То, что вы не можете из себя излить, он излил на холст. Но это субъективное явление. Это терапевтично для него, но опасно для всех прочих людей.

Древнее искусство было не только искусством; в самой своей основе это был мистицизм. В самой своей основе оно происходило из медитации. По терминологии Гурджиева это искусство было объективным. Оно было создано так, что если над ним медитировать, то начинаешь погружаться в те самые глубины, где живет Бог.

Каджурахо или Конарак – если вы помедитируете там, то узнаете, чем занимались мастера Тантры. Они запечатлевали в камне нечто такое, что ощущалось в наивысшем оргазмическом восторге. Это было самым трудным делом – привнести экстаз в камень. А если даже камень может выражать экстаз, то любой человек легко может в этот экстаз войти.

Но люди, которые приезжают в Каджурахо, – глупые люди. Они либо смотрят на скульптуры в Каджурахо как на непристойности – и тогда упускают всю суть, тогда они видят нечто из своего собственного подсознания; либо они слишком озабочены моралью – и тогда не медитируют ни на какие статуи, а торопятся поскорее убежать из храма, смотрят на них лишь мельком.

Скульптуры Каджурахо предназначены не для того, чтобы просто на них смотреть, они предназначены для медитации. Сядьте в молчании и медитируйте несколько часов. Если человек едет в Каджурахо, он должен прожить там, по меньшей мере, три месяца, чтобы он мог помедитировать на каждую из возможных внутренних позиций оргазмической радости. И тогда постепенно, постепенно возникнет единение, постепенно, постепенно возникает гармония, а затем вы вдруг переноситесь в другой мир – в мир мистиков, создавших этот храм. Это объективное искусство.

То же самое – Тадж-Махал. В ночь полнолуния, если вы сядете рядом с ним в молчании, не беспокоясь об истории Тадж-Махала, о том, кто и почему его создал, – поскольку все это ерунда, ненужные факты, которые ничего не значат: Шах Джахад и его возлюбленная, и то, что он создал его в память о своей возлюбленной… Пусть вам не досаждают гиды; прежде, чем они начнут вас мучить, дайте им на чай и избавьтесь от них!

На самом деле Шах Джахад не имеет к Тадж-Махалу никакого отношения. Да, он его создал, он создал его как мемориал своей жены, но он не является источником его сущности. Источник его сущности – в суфийском образе жизни, в суфизме. В своей основе Тадж-Махал был создан суфийскими мастерами; Шах Джахад лишь послужил средством. Суфийские мастера создали нечто невероятно ценное. Если в ночь полнолуния вы будете сидеть в молчании и просто смотреть на Тадж-Махал, временами открывая глаза, а временами закрывая их, то постепенно, постепенно вы начнете чувствовать то, что никогда до сих пор не чувствовали. Суфии называют это зикром, напоминанием о Боге.

Красота Тадж-Махала напомнит вам о тех сферах, откуда нисходит вся красота, все благословение. Вы сонастроитесь с суфийским способом вспоминать Бога: красота есть Бог.

Не пытайся подавлять это побуждение. Создавай, твори любым способом, который тебе подходит. Мое послание нужно передавать всеми возможными средствами.

В новой коммуне у нас будет много разных гильдий. У скульпторов будет своя собственная гильдия, и они будут ваять; и у поэтов будет своя собственная гильдия, и у художников, и у плотников, и у танцоров, музыкантов, писателей и кинорежиссеров. Необходимо использовать все возможные средства массовой информации, чтобы обратиться к как можно большему числу людей, чтобы обратиться к как можно большему числу различных типов людей – потому что тот, кто понимает поэзию, возможно, не понимает прозу, а тот, кто понимает музыку, возможно, не понимает живопись, а тот, кто понимает скульптуру, возможно, не понимает поэзию.

И это послание очень важно, потому что от него целиком зависит будущее человечества. Нигде больше не проводится эксперимент такого огромного масштаба. Во всем мире нет другого такого сообщества, которое работает так, как работает эта коммуна. Сегодня это крупнейший в мире психотерапевтический центр.

Нам нужен огромный психотерапевтический центр, чтобы помочь людям вытошнить современный ум, очистить его от всего, что в нем испортилось. Затем нам понадобятся творцы. А как только человек очищается и выбрасывает из себя все, что причиняло вред, в нем возникает огромное стремление творить.

После того, как исчезает патология, каждый человек становится творцом. Постарайтесь понять это как можно глубже: только больные люди деструктивны. Здоровые люди творческие. Творчество – это своего рода аромат подлинного здоровья. Когда человек действительно здоровый и целостный, к нему естественным образом приходит творчество, у него возникает побуждение творить.

Это побуждение ощущают многие подобные тебе люди. Делай с ним что-нибудь – и, что бы ты ни делал, все будет хорошо. Следуй своему собственному побуждению, не искажай его. Поначалу оно будет оставаться смутным, но вскоре станет отчетливым, все более и более ясным. И если ты начнешь с ним что-нибудь делать, то очень скоро все станет очень ясным.