Мы просто примем тот факт, что любовь, которая прежде соединяла нас, ушла, и настала пора расстаться. Мы будем помнить о прекрасных днях, проведенных вместе. Это навсегда останется в нашей памяти. «Я не хочу разрушать то, что между нами было, притворяясь, и я также не хочу, чтобы ты стала лицемерить».

Никогда ничего не обещайте. Уясните себе, что обязательства рано или поздно приводят к трудностям, потому что в какой-то момент вы обнаружите, что не можете больше их поддерживать.

И «ответственность»… Идея ответственности лежит на тебе, словно тяжелый груз. Ты отвечаешь за своих родителей, за жену или мужа, за детей, за соседей, за общество, за нацию. Такое впечатление, что ты здесь ради того, чтобы отвечать за всех и вся, кроме себя. Довольно странно.

Женщина учит ребенка:

– Самое главное в нашей религии – служить другим.

– Я все понял, – отвечает ребенок, – я только не понял, что будут делать другие?

– Конечно, они буду служить другим, – утверждает мать.

– Странно, – восклицает малыш, – если все служат кому-то другому, почему я не могу служить себе, а ты – себе? Зачем все усложнять и брать на себя такой груз, что я должен служить другим и ждать, пока они послужат мне?

В своей невинности ребенок говорит правду, о которой забыли все религии. На самом деле истинное значение ответственности изменилось под влиянием религий, политиков, так называемых благодетелей, учителей, родителей. Они изменили сам смысл ответственности. Они приравняли ответственность к долгу: это твой долг. А долг – это грязное ругательное слово!

Вы не должны делать ничего из чувства долга. Вы либо делаете что-то по любви, либо не делаете ничего. Запомните, ваша жизнь должна быть жизнью любви, и если из любви вы каким-то образом откликаетесь на ситуацию, тогда это именно то, что я называю ответственностью. Разделите слово на две части: ответ-ственность (способность отвечать), не сливайте их воедино. Соединение этих двух частей привело к очень глубокому неверному пониманию этого слова во всем мире. Это не ответственность, а способность отвечать, откликаться. И любовь способна откликаться. Нет никакой другой силы в мире, которая была бы способна отвечать. Если вы любите, вы не можете не откликнуться; и в этом отклике нет никакой тяжести. Долг же – это тяжелая ноша.

И вновь я вспоминаю своего деда. Он был простым деревенским жителем, необразованным, однако он обладал той же невинностью, коей обладают дети. Ему нравилось, когда кто-нибудь делал ему массаж ступней перед сном, и все старались этого избежать. Как только он собирался ложиться, все предпочитали находиться как можно дальше, чтобы их не поймали. А я ходил к нему как раз в это время.

Как-то он сказал:

– Странно, что каждый раз, как я стелю кровать, все куда-то исчезают. Секунду назад все еще были здесь. И как только я засыпаю, иногда я даже не сплю, просто лежу с закрытыми глазами, все уже тут как тут.

– Никто не хочет массировать тебе ступни, – сказал я. – Но, насколько мне известно, это не моя обязанность. Они думают, что они обязаны это делать, и как только кого-то из них поймают, массаж превращается в их долг. Но для меня это не долг. Если я не захочу массировать тебе ступни, я именно так и скажу.

И я дал ему ясно понять, что «буду массировать до тех пор, пока не почувствую, что уже хватит». Решение об окончании за мной, а не за ним.

Я изобрел символический язык, закодированный язык, на котором мы с ним общались. Когда я начинал чувствовать, что скоро захочу остановиться, я обычно говорил:

– Запятая.

Он же возражал:

– Ну нет, еще слишком рано.

– Я тебя предупредил, – отвечал я. – вскоре будет точка с запятой, а потом точка. Как только я скажу точка, я закончу.

Я массировал ему ступни из любви к нему, для меня это не было долгом. Люди, считавшие это своим долгом, исчезали. И он понял.

– Ты мне все объяснил, – сказал он. – До этого я не понимал, что долг и любовь так сильно отличаются друг от друга.

В Африке жил один индуистский святой. Как-то, в целях паломничества, он приехал в Индию, в Гималаи, желая посетить индуистские священные храмы Бадринат и Кедернат. До этих храмов очень тяжело добираться, а в то время это было еще труднее. Многие попросту никогда не возвращались – узенькие тропинки; под ногами на три тысячи метров вниз едва различимая долина, и горы, вечно покрытые снегом. Стоит слегка поскользнуться, и вас нет. Сейчас уже лучше, но в то время, о котором я рассказываю, добираться до храмов было очень тяжело.

Неся довольно скудную поклажу, индуистский саньясин устал, ведь нести груз на таких высотах становилось все труднее и труднее. Поскольку воздух становился все более и более разреженным, даже дышать было тяжело. Вдруг прямо перед собой он увидел девочку не старше десяти лет. На своих плечах она несла очень толстого маленького мальчика. Она задыхалась, едва дыша. Поравнявшись с ней, саньясин воскликнул:

– Дочь моя, ты, должно быть, устала, неся такой тяжелый груз!

– Это у тебя груз, – рассердившись, ответила девочка. – А у меня не груз, а мой младший брат.

Я читал автобиографию одного человека, и он вспомнил этот момент. Как он был тогда удивлен! Действительно есть разница. В килограммах, возможно, разницы нет. Неважно, поставите ли вы на весы своего младшего брата или положите чемодан, на весах отобразится один и тот же вес. Но сердце – это не весы. Девочка была права: «Это у тебя груз, а у меня нет. Это мой младший брат, и я его люблю».