Незаметно для себя он проплыл привычные два километра и только после этого оглянулся назад. Там оставался залитый разноцветными огнями город. Фонарный столб на краю утеса был отличным ориентиром в черноте ночи.

Развернувшись, Егор поплыл обратно, все так же бесшумно держа направление на утес. Вскоре где-то поблизости раздался громкий женский смех, сдобренный басом Владимира. Подплыв поближе, Кутягин смог рассмотреть два округлых силуэта над водой, две головы одновременно повернулись в его сторону.

– Ну, что, Ихтиандр, освежился, прополоскал жабры? – довольный своей шуткой, раскатисто захохотал приятель и добавил: – А мы тут играем в Винни Пуха и Иа: «входит и выходит». Хочешь поучаствовать, а то моей пиранье одной жертвы мало.

Опешивший Егор не сразу сообразил, что же ответить, как Владимир внезапно подхватил Вику и, подняв над водой, бросил на него.

Упав возле Кутягина, девушка подняла каскад брызг, с громким визгом вынырнув, ухватила Егора руками за шею, крепко сцепив ноги за спиной «в замок». Он не успел опомниться, как Вика страстно впилась в его губы, затем понял, что уже погружается в сочное лоно, разгоряченное другим мужчиной. Это вызвало в нем двоякое чувство – брезгливости и наслаждения. Но едва Вика стала плавно двигать тазом, буквально нанизываясь на своего нового партнера, как мысли о брезгливости куда-то исчезли.

Егор уже ни о чем не мог думать. Впившись пальцами в упругие ягодицы, он наслаждался трепещущим телом.

Амплитуда движений девушки становилась интенсивнее, Вика чувствовала партнера всем телом, и в тот момент, когда волна удовольствия уже захлестывала Егора, она впилась ногтями в его плечи и громко, протяжно застонала.

Как тот вечер закончился, Кутягин уже не помнил, все дальнейшее прошло как в тумане. Утром к нему в общежитие пришла Вика, чтобы уже не уходить никогда…

– Вернее сказать, это не я увел подругу у приятеля. Она ушла от него ко мне, – после очередной порции «горючего» признался прапорщику капитан-лейтенант.

– Ну и как он это пережил? – ничуть не удивившись, спросил Латышев.

– Сперва горячился, даже насмехался. Потом скис, затем вовсе уволился со службы. Стал бизнесменом, женился, двоих детей заделал и развелся. Дальше не знаю.

– Значит, не судьба, – развел руками старшина, – когда судьба, тогда все по-другому. У меня тоже до армии была зазноба, Анютка. Клялись друг другу в вечной любви, а через полгода, когда я был в Афганистане, она с чистой совестью выскочила замуж. Вернулся, Анюта уже с киндером годовалым. Верите, душу от тоски на части рвало. Встретился я с ней как-то, не выдержала, как говорится, душа поэта. А она мне с ходу заявляет, мол, не было с тобой никакой перспективы, а с Эдиком у нас крепкая, здоровая семья. Я ушел. Потом была школа прапорщиков, дальше служба. А через два года вернулись мы из автономки из Индийского океана, прибегает Анюта и падает в ноги, а он, ее драгоценный Эдик, нашел себе молодую шалаву, бросил «крепкую, здоровую семью» и укатил на ПМЖ в Канаду.

– И что ты? – пьяно прищурившись, спросил Кутягин.

– А что я? Помурыжил ее, конечно, здорово, а потом простил и женился. Пацана усыновил, теперь у меня сын и две дочки, тринадцатилетние невесты Юля и Яна. Так вот это и есть судьба, и никак ее не перекроишь.

Вскоре ротный совсем окосел от избытка нервного напряжения.

– Сергеич, ты давай ложись отдыхать, завтра у нас напряженные дни начинаются.

– Да, конечно, – неразборчиво произнес капитан-лейтенант, тяжело поднявшись из-за стола, он рухнул на свою койку.

Алексей Латышев навел на столе порядок, после чего вышел из модуля, осторожно прикрыв за собой дверь…

Сна как будто и не бывало, Кутягину казалось – он только что закрыл глаза, как тут же прозвучал знакомый голос:

– Подъем, капитан-лейтенант.

Егор разлепил глаза и увидел возле своей кровати фигуру московского полковника. Проведя руками по лицу, разведчик хриплым от выпитого спирта голосом спросил:

– Чем обязан?

– Москва дала добро на ваш план операции, – произнес полковник Долгов ровным бесстрастным голосом. – Но сроки остаются прежними. Через два часа прибудет вертушка, вас и ваших людей доставят на базу ВВС, с этого момента идет отсчет трех суток на подготовку. Это ясно?

– Это ясно, – ответил Кутягин, продолжая неподвижно лежать на кровати.

– Тогда до встречи на аэродроме. – Вадим Георгиевич вышел из модуля…

– Чтобы вы, парни, знали, что мне сегодня приснилось, – широко зевая, младший сержант Иван Погожий развел в стороны могучие руки.

– И что, небось зажигал в крутом ночном клубе? – спросил стоящий у выхода из казармы дневальный.

– Лучше, – лицо Ивана расплылось в улыбке Чеширского кота. – Мне сегодня приснилась Маха.

– А это кто, твоя девушка любимая? – приподнявшись на одной руке, заинтересовался Павел Чегунов.

– Круче. Моя одноклассница, – еще шире улыбнулся Погожий, его большие серые глаза маслено заблестели.

– Интересно, интересно, а это как?

– Ну, ты, молодо-зелено. Любимая девушка – это учащенное сердцебиение, переживания, ну и еще ревность. Короче, розовые сопли и все такое, а Маха… – томно вздохнув, младший сержант рывком сел на постель, пружины под его стокилограммовой фактурой жалобно застонали. Он запустил руку под тельняшку и поскреб грудь. – В общем, я тогда еще тянул срочную службу, и после учений выпал мне внеочередной отпуск. Приезжаю в родной Кемерово, ну, что адмирал Врангель: черная форма, полная грудь значков, аксельбант, как у каппелевских офицеров из фильма «Чапаев», помнишь? Одним словом – красавчик.