Морпехов прямо с железнодорожных колес бросили в бой. Такой войны Серебрякову видеть еще не приходилось, и тем не менее батальон, пройдя «кладбище» уничтоженной бронетехники, как волна цунами, врезался в оборону сепаратистов…

На вторую войну он вернулся уже командиром бригады, состоявшей из трех батальонов с разных флотов, усиленной артиллерийским самоходным дивизионом. Весь полученный в прошлую кампанию опыт Иван Иванович использовал на полную, в результате бригада, находящаяся на острие наступления, понесла куда меньше потерь, чем любое подразделение объединенной группировки.

И вот теперь, когда уже подписан приказ о возвращении частей бригады к местам постоянной дислокации, как черт из табакерки, появляется московский полковник Долгов. Все повторялось один к одному, как в январе девяносто пятого: «Добро пожаловать в ад».

От одной этой мысли Серебряков со злостью перекусил бумажный мундштук папиросы. Окурок, падая, ударился об утрамбованный земляной пол и рассыпался множеством рубиновых искр. «Черт!» – выругался полковник. Резко нагнувшись, поднял недокуренную папиросу и зажал в кулаке.

Его мысли были густыми и горючими, как напалм.

«Мусса им нужен, благородный враг. Таких надо на свою сторону переманивать, они будут новой Чечней управлять, – мысленно Серебряков передразнил Вадима Долгова. – Враг, он и есть враг, и, как раньше нас учили, если враг не сдается, его уничтожают. И нечего с Хаджибеем нянчиться, выследить его банду, навести штурмовики, а потом зачистить, кто остался, – и вся недолга. Дальше тем же макаром и остальных бабаев, как тараканов, вывести».

При всей логической правильности его мыслей, комбриг отчетливо понимал, что все это примитивно, как дубина неандертальца. Политика – искусство возможного, проще говоря, поиск наиболее эффективного пути с наименьшими потерями. Поэтому все подчиняется политике: и экономика, и искусство, и армия. Только так может все проходить.

Пауза слишком затянулась. Начальник штаба, негромко крякнув, будто напоминая о себе, неожиданно произнес:

– Москва обещала полную огневую поддержку, от фронтовой авиации до артиллерии из резерва командования объединенной группировки. Вот что я думаю, может, воспользуемся льготой и перед тем, как совать голову в пасть черту, ударим из всех возможных стволов по Волчьей горе?

– Бить по площадям – дурной расход боеприпасов, – покачал головой заместитель командира бригады, сам в недавнем прошлом командир артиллерийского дивизиона самоходок. – Максимум, что может быть, сдетонирует пара-тройка минных грядок.

– Задача бригады – идти на штурм этой чеченской линии «Мажино», если только наша разведгруппа попадет в шнягу, – вставил начальник бригадной разведки. – Если мы раньше времени накроем их огневым шквалом, как бы духи не разбежались. Мелкие группы басмачей, шляющиеся по горам, и вовсе могут всю ситуацию пустить в разнос. Тогда и наши, и московские планы накроются медным тазом. А за такую самодеятельность нас никто по головке не погладит.

Замечание было высказано как нельзя вовремя. Полковник Серебряков опустил на стол кулак с зажатым папиросным окурком.

– Значит, так, выдвигаемся на исходную позицию двумя батальонами. Черноморцами, тихоокеанцами и артдивизионом. Кроме того, нужно договориться с командованием группировки об усилении нашей бригады артполком «Мста-С». Также взять команду авианаводчиков, возможно, придется применять и штурмовики. – Немного помолчав, комбриг добавил: – На базе остается батальон североморцев, за меня – Олег Ильич. – Серебряков выразительно посмотрел на своего заместителя. – А я возглавлю основные силы бригады.

– Иван Иванович, может, я возглавлю основные силы? – негромко произнес заместитель командира бригады.

– Нет, – возразил полковник Серебряков. – Командир в бою должен быть впереди на белом коне. Не нами придумано, и не нам это менять…

Военно-воздушная база «Юг» развернулась на самой границе Ставропольского края и республик Северного Кавказа. За считаные месяцы здесь была выстроена крупнейшая в Европе взлетно-посадочная полоса, способная принимать все типы авиации. От транспортных вертолетов и самолетов до тяжелых стратегических ракетоносцев. База была создана для мобильного обеспечения объединенной военной группировки в политически нестабильных горных республиках. Но это была, так сказать, тактическая перспектива. А в стратегическом отношении входила в систему ударно-штурмовой воздушной армии, прикрывающей юг России. Сейчас на аэродроме базировалось дежурное звено истребителей-перехватчиков «Су-27», эскадрилья фронтовых бомбардировщиков «Су-24» и с десяток транспортников, доставляющих на Кавказ необходимые грузы. Кроме летчиков, на базе размещался отдельный батальон антитеррора, обеспечивающий безопасность аэродрома и прилегающих к нему территорий. Он был укомплектован профессионалами-контрактниками и обеспечен всем необходимым, от стрельбища до штурмового городка.

Группа морских пехотинцев, высадившись с транспортного вертолета, тут же выстроилась в две шеренги. Капитан-лейтенант Кутягин, прежде чем заговорить, окинул строй разведчиков внимательным взглядом. Перед ним стояли двадцать морпехов, которых он знал поименно, впрочем, как и всех бойцов своей роты. В разведчики набирал лично, беседовал, что называется, по душам. А потом они воевали плечом к плечу, ходили на захват укрепленных объектов, когда штурмовали Грозный. Позже выходили на боевые или сопровождали колонны.