– Срочно переведите его в ведомственную больницу. Как только придёт в себя, сообщите.

Дверь закрылась и полковник Степанов тяжело задумался. Новость была крайне неприятной. Даже внутри Управления по борьбе с терроризмом мало кто знал о возможностях агента с кодовым именем "Перс", завербованного в своё время лично Степановым ещё в чине майора. Новый сотрудник оказал немало неоценимых услуг группе и часто был главным гарантом успешности операций. Агент действовал на коммерческой основе и не раскрывал полного перечня своих возможностей, однако Степанов успел много понять без объяснений. Перс гипнотизировал на расстоянии, читал мысли, а также устранял объекты одному ему известными способами. Такого агента упускать было нельзя. Следовало предпринять все усилия, чтобы вернуть Перса в строй и ликвидировать любую угрозу его благополучию. Убедившись, что агент устроен в служебной больнице с максимальным комфортом и заботой, Степанов оставил у постели дежурного, приказав немедленно сообщить в любое время дня или ночи как только пациент придёт в себя.

Звонок раздался около девяти вечера и полковник скомандовал водителю включить проблесковый маячок и гнать в больницу, не зная, долго ли Персу удастся сохранить сознание. Через пятнадцать минут он уже входил в красиво убранную кондиционированную палату. Перс был бледен и даже глаза его, обычно горевшие черными угольками, казались запавшими и тусклыми, светло-коричневыми, как разведенный кофе. Присев на краешек кровати, полковник попытался изобразить отеческую заботу, растянул губы в сочувственной улыбке и слегка похлопал агента по плечу. Тот, однако, не оценил заботы - недовольно скривился и сощурил чуть потемневшие глаза. Ну, нет так нет. Степанов убрал руку и улыбку, вернул свое обычное грубовато-хищное выражение лица и спросил:

– Что случилось? Кто это сделал?

– Маг. В Москве появился ... опасный маг.
– слова дались Персу с большим усилием и он вновь почти потерял сознание.

Степанов резко нагнулся к нему и громко спросил:

– Как его найти, Перс?

– Фотография... В куртке... Но вы не должны... Подождите...
– силы окончательно покинули раненого, он побелел и впал в забытье.

....

Часов в десять вечера у меня зазвонил телефон. Пьянка была в разгаре и я вышел в коридор общаги ответить на звонок:

– Алло!

– Серёж, это я. Ты где?

– О, Олюша! Как я рад тебя слышать! Я в общаге.

– Серёж, с тобой всё в порядке? У тебя голос какой-то странный.

– Всё хорошо, но я немного пьян. Атмосфера вокруг героическая. Чувствую себя штандартенфюрером СС фон Штирлицем. Помнишь, идёт драка, цыгане поют, какие-то полураздетые женщины, море водки. Мордой в салате лежит Штирлиц, в руке телеграмма: "Алекс-Юстасу. Расслабьтесь".

– Хи-хи! Надеюсь, про полураздетых женщин ты пошутил.

– Естественно. У нас же технический вуз, девушки тут ненастоящие. То ли дело ты! Когда вы возвращаетесь из Хорватии? Как отдыхается?

– Не подлизывайся. Отдыхается хорошо, но я скучаю. Будем дома в следующую субботу. Приходи в гости в воскресенье?

– Обязательно. Надо только из этих джунглей выбраться.

– Ладно. Привет друзьям. Ты с Ильёй отмечаешь?

– Начал с ними, потом все вывалили в коридор и стали заходить во все комнаты, где наливали. Я своих растерял, никого вокруг не знаю. Но народ весёлый. Вон, опять кто-то мне рюмку несёт.

– Ну тогда до воскресенья.

– Пока, целую.

Я повернулся к незнакомому парню, выглядевшему постарше остальных студентов. Тот состроил фальшивую дружелюбную гримасу и требовательно сказал:

– Братан, давай за мою пересдачу выпей. Иначе удачи не будет.

Вот же болезный. Все вокруг радуются, а у него пересдача. Ну что ж, выпьем за его успех:

– Давай. За трояк - путевку в светлое будущее.

Опрокинув рюмку водки, я успел заметить необычный вкус и спросил:

– Что за марка? Вкус незнакомый.

– Подожди минутку. Я сейчас.
– парень отошел чуть в сторону, и тихо произнес куда-то в воротник: "Товарищ полковник, объект лекарство принял". Затем вернулся и взял меня под локоток. Откуда-то сзади появился его близнец и тоже вцепился мне в руку. Не успев понять, что происходит, я вдруг осел на отказавших ногах и потерял сознание.

....

Ох-её... Как голова-то болит. Говорила мне мама: "не пей, Серёженька, алкоголиком станешь". Всё, теперь неделю только соки. А с кроватью что? Твердая и запах какой-то неприятный. Где же это я ночевал? В чужой комнате в общаге, что ли отрубился? Так, сядем-ка для начала. Я с трудом приподнялся, приоткрыл глаза и уставился на стоявшие у кровати туфли без шнурков. Блин, приколисты местные украли шнурки... Подняв голову, я обвел взглядом комнату и ничего не понял. В небольшой каморке кроме кровати стояли ещё маленький стол и табурет, оба привинченные к полу, умывальник и железный унитаз. Маленькое окошко было забрано решеткой. Половину противоположной стены занимала мощная железная дверь с откидным окошком, в данную минуту закрытым. Окинув комнату ещё раз неверящим взглядом, я заметил в углу над окном видеокамеру, вспомнил выражение "улыбайтесь, вас снимают" и со слабой улыбкой помахал туда рукой. Снова лёг на кровать, закрыл глаза, а потом едва сдержав вопль резко сел на койке и уставился на дверь расширенными глазами. Адский ангидрит! Я вообще где? В тюрьме что-ли? На секунду меня охватила паника, дыхание сбилось, а сердце дикой птицей пыталось вылететь из груди. С трудом удержавшись от позыва вскочить и начать бить кулаками и ногами в дверь, я остался сидеть на койке и пару минут ритмично дышал, бездумно повторяя мантру покоя. Затем одел туфли, не спеша поднялся и обошел помещение. Потянул дверь на себя, убедился, что она закрыта и постучал по стальной поверхности. Ответа не было. Я повернулся к камере наблюдения и громко и внятно сказал:

– Нужно поговорить.

Минут пятнадцать ничего не происходило, затем окошко в двери открылось и раздался неприятный мужской голос:

– Встать лицом к стене.

Последние сомнение отпали, я точно находился в тюрьме, как бы она ни называлась. Я подчинился, дверь лязгнула открываясь и тот же голос произнес:

– Руки за спину.

Человек надел на меня наручники и вывел в коридор, где наготове стояли ещё двое охранников. Несколько минут мы двигались по запутанной системе коридоров, пока наконец не зашли в более просторную комнату, где стоял стол и два стула. На одном из них уже сидел человек и что-то писал. Подняв голову, он снисходительно взглянул на меня и бросил: