Хейлер поднялся. Он, похоже, был взбешен.

— За одни и те же поступки ты, Златокрылая, оправдываешь мужа, но осуждаешь меня.

— Для этого и нужна жена. Тебе не понять, Хейлер, у тебя никогда ее не будет.

— Доброй ночи, — холодно уронил Погонщик.

Я не ответила. Уже поняла, что Хейлер мне не союзник. Слишком слаб, пытается найти лазейку в любой ситуации. Явно надеялся завоевать мое доверие и выйти сухим из воды. Меня мучил вопрос: ну как отец его выбрал? Неужели Хейлер такой хороший актер?

Аппетит пропал. Я упала на кровать, желая хоть немного отдохнуть. Завтра нужно будет сходить в этот музей и понять, как забрать книгу. Придется нарушить закон.

Мысли, мысли… Они вертелись в голове, не давая уснуть. Раздеваться сил не было, меня хватило лишь на то, чтобы запереть дверь и снова рухнуть на кровать.

Красноватый свет Расщелины уж был привычным. И холод, и темнота. А вот Ладона видеть я еще спокойно не могла, хотя умом и понимала, что он меня не помнит. Но муж с интересом рассматривал меня, словно ожидал.

— Ты снова здесь, — сообщил он. — Кто ты такая?

— Я уже говорила. — Мне хотелось прикоснуться, но вряд ли бы он позволил. — Я твоя жена, у нас есть сын.

— А почему я тебя не помню? — Он не был раздраженным, напротив, на губах Ладона играла легкая улыбка.

— Не знаю. Быть может, ты провел здесь столько времени, что несколько месяцев со мной улетучились из памяти.

Я сама поразилась, как пусто и безжизненно звучал голос.

— А про сына… это правда?

Я кивнула.

— Его зовут Малкольм, он умеет превращаться в маленького дракона. Шебутной до ужаса, постоянно куда-нибудь залезает. В последний раз заполз за диван, пытаясь найти, откуда солнечные зайчики берутся. Застрял там, превратился, зацепился крылом, пришлось вытаскивать. Верещал — ужас! Зато потом как дракон ходил половину дня, котов пугал. А еще ты спишь в обличье дракона, в большом зале. Малкольм любит по тебе ползать.

Он слушал с интересом и недоверием. Как забавную историю из жизни, которой удивляешься, но которой не веришь. А для меня этот миг общения был непостижимым. Стоять вот так напротив, пусть не обнимать, но говорить с ним, говорить о сыне и жизни в замке…

— Ты красивая, — вдруг сказал он. — Я бы хотел, чтобы у меня была такая жена.

— Ты мне не веришь?

— Мне кажется, — Ладон медленно отошел к краю площадки, — что я просто все придумываю, чтобы было легче здесь находиться. Выдумал тебя с сыном Малкольмом, выдумал все остальное.

— Если бы это было так! — Я улыбнулась, пытаясь хоть немного порадовать его. — Но там тебя очень не хватает. И это не твое воображение, к сожалению.

— Как тебя, говоришь, зовут? — спросил он.

— Элла.

— Элла… Отсюда невозможно выбраться. Я хотел бы увидеть тебя и сына, познакомиться с вами, если вы реальны. Но это, — он обвел взглядом тьму, — бесконечно.

— Один раз ты уже выбрался.

Ладон нахмурился.

— Постарайся выбраться снова.

Я не сразу поняла, что уже наступило раннее утро. Острое чувство разочарования кольнуло сердце, захотелось снова погрузиться в сон и побыть еще немного с Ладоном. Но не вышло. Пришлось встать, наспех позавтракать и, пока Хейлер не спохватился, свалить из гостиницы.

Сбегать я не собиралась, не в моих интересах это. Но в музей хотела сходить без сопровождения, Хейлер меня бесил. Ничего с ним не случится, посидит в одиночестве. А может, будет истерично бегать по Верхнему и искать меня. Тоже забавно.

Сначала я хотела написать отцу, но потом передумала. Он меня сразу отсюда заберет, и плевать ему, упущу я шанс на спасение Ладона или нет.

Верхний в это раннее время был пуст. Тишина, совершенно не свойственная этому месту, поражала. Я слышала свои шаги, слышала чей-то смех в ближней таверне, слышала где-то вдалеке бой часов. Но улицы были такими пустынными, словно в городе вдруг разом исчезли все жители.

Я запоздало вспомнила, что музей, должно быть, еще не открылся. И уселась в парке неподалеку, чтобы меня не было заметно с улицы. Хейлер наверняка потащится меня искать, не хочу его видеть.

Не ожидала, но сон с Ладоном подействовал на меня положительно. Стало легче, будто я и впрямь поговорила с мужем.

Когда часы на городской башне пробили десять, я поднялась и направилась к музею. Большое одноэтажное здание выглядело новым, но вот толпы народа у его ворот не наблюдалось. Стараясь выглядеть обычной туристкой, я приблизилась к парадному входу и приготовила нужную сумму для билета.