Ну, думаю, а пока они там будут с рожками возиться, самое время для моей родимой задницы какое-нибудь более надежное укрытие подыскать.

Приподнял голову и огляделся.

Черт! Местность как стол у особиста — муравей и тот не укроется. Зато я другую вещь выяснил. Оказывается, изничтожали-то вовсе не меня! И вообще не в мою сторону стреляли!

Занятно. Но кто бы там по кому ни стрелял, пальба-то велась из двух автоматов. И переться с моей трехлинеечкой против трещоток как-то неохота. Опять же неизвестно — кто там, сколько и, главное, с чем еще?

Все эти, сил нет, какие мудрые, мысли у меня в голове пронеслись, а ноги меж тем сами по себе остальное тело приподняли и потащили вперед, к домику. Стремительным зигзагом. Донесли и с размаху спиной об стену бросили.

Отдышался, прислушался — тишина. Ни звука изнутри. А дверь-то, между прочим, приоткрытая.

Черт, думаю, но не самоубийством же он там занимался из двух автоматов одновременно. Или он там дуэль на «шмайссерах» с кем-то затеял, со счетом один- один в нашу пользу.

А-а, думаю, была не была. Перехватил поудобнее винтовку, снял «лимонку» с пояса, чеку вытащил — и метнулся в дверь.

В первой комнате вообще никого не было.

То, точнее, тот, кого я искал, во второй комнате обнаружился. Арик Гор-Амон, черный маг, злой колдун и тэ-дэ и тэ-пэ. Лежал он под стеной, точнее, частично он лежал под стеной, а по большей части продолжал с нее стекать. Уж не знаю, кто его так хорошо взялся изничтожать, но подошли ребята к этому делу основательно, можно даже сказать — творчески. Отработали по нему два полных рожка — весь пол гильзами засыпали — и размазали Охламона по стенке в самом прямом смысле этого слова.

Ладно. Посмотрел я на это дело, да и вставил, от греха подальше, кольцо обратно в «лимонку». Кто бы его ни размазал, но даже если это и друзья-союзники, то потолковать с ними стоит.

Повесил гранату на ремень и шагнул в следующую комнату.

И уже когда через порог переступил, успел краем глаза заметить, как что-то черное мне на голову падает. И упал одновременно с ударом.

Только вот уж очень хороший удар был. Хоть и вскользь пришелся, а все равно вырубил меня на пару секунд.

— Rolf, du…[9]

Лежу и слышу — что-то надо мной говорят. Что-то знакомое, но понять не могу. Хотя говорят громко, четко.

И вдруг сообразил — да это же по-немецки говорят.

А потом скрип услышал.

Приоткрыл глаза, смотрю — прямо перед лицом ботинки стоят. Хорошие ботинки, да что там хорошие — шикарные ботинки. Высокое голенище, натуральная кожа, поверх шнуровки ремешок с пряжкой, подошва каучуковая, толстенная. Да и нарезка на той подошве — как на протекторе у «студера». Не ботинки, а просто произведение искусства — закачаешься. Интересно, думаю, кто же это у нас тут такой храбрый, что не боится такие роскошные ботинки носить? Их бы уже давно с кого угодно сняли.

— Beschauen Sie ihn[10].

Это ботинки командуют. Не сами, понятно, а тот, кто внутри них сидит.

Винтовку я выронил, когда падал. Сейчас они с меня гранаты сняли. Еще немного пошарили — неплохо пошарили, был бы пистолет — точно бы нашли. А вот нож не заметили.

Прямо заколдованный какой-то этот нож, думаю, второй раз его пропускают.

Ладно.

Кончили щупать — взяли с двух сторон под мышки и поставили.

Черт! Это ж эсэсовцы!

Я аж моргнул от удивления. Нет, точно, три натуральных эсмана, самых, что называется, реальных. Таких реальных, что уж дальше некуда. Причем даже не простые эсманы, а все в чинах. По бокам — обершар-фюрер и трупп, тоже фюрер, оба в камуфляже, а ботинки — это, оказывается, штурмхауптфюрер, белокурая бестия в черном мундире.

Черт! Вот только их тут и не хватало! На голову мою бедную.

Покосился — у обера и труппа «шмайссеры» болтаются, видать, те самые, из которых Гарика Охламона по стенке размазали. У штурмхаупта пистолет в напузной кобуре. А трехлинеечка моя в углу стоит, тоскует.

— Wer du solcher?[11]

Это хаупт интересуется. Черт, что бы ему ответить такого? Как там по-испански «не понимаю» было?

— No competente, — говорю.

Штурмхаупт усмехнулся.

— Может, ты, старший сержант, — на петлицы мои кивает, — скажешь, что ты и русский не понимаешь?

Черт! Он-то его хорошо понимает. И говорит почти правильно, только запинается перед словами.

— Вот по-русски, — говорю, — очень даже понимаю.

— Я же говорил, герр штурмхауптфюрер, — вмешивается трупп, — что все это очередная хитрая выдумка большевиков.