При переиздании в Избранном был изъят «фрейдистский» фрагмент о девке Марфе («И внезапно он припомнил ~ до слез»), сокращена часть фразы: «И тогда с матерками – в бога и мать – стал он плевать…».

Очевиден серапионовский контекст «Ночи» Вс. Иванова – рассказы Н. Никитина «Ночь» (1923) и М. Зощенко «Страшная ночь» (1926). Беспомощность простого человека, утратившего духовную опору в эпоху, когда «все меняется на наших глазах, все колеблется, начиная от самых величайших вещей – от бога и любви – до мизернейших человеческих измышлений» (Зощенко М. Страшная ночь. Л., 1926. С. 50), становится в середине 1920-х годов предметом размышлений «серапионовых братьев» – «народников».

В рассказе Н. Никитина два бронепоезда, белый и красный, несутся в ночи друг навстречу другу и навстречу смерти. Заглавие несколько раз комментируется в тексте. Слова автора: «А ныне закованные в броню поезда дробят рельсы. А с ними песня, как брони. А людей не о чем спрашивать. Вера ушла в ветры, в ночи, в степи, – сомненье же легче трав. Несутся брони-звери… куда?» (Никитин Н. Ночь // Альманах артели писателей «Круг». М., 1923. № 2. С. 245) – перекликаются с текстом письма вольноопределяющегося Неделина о том, что «никто ничего не понимает и над Россией стряслось что-то темное» (С. 242). Человек, потрясенный сознанием того, как «все в нашей жизни случайно <…>, нетвердо и непонятно» (Зощенко М. Указ. соч. С. 195), находится в центре зощенковского рассказа. Подозрение Афоньки, что старуха хочет столкнуть его с поезда, может быть сопоставлено со страхом Бориса Ивановича Котофеева, что «электрический треугольник давно изобретен и только держится в тайне <…> с тем, чтобы сразу, одним ударом свалить его» (Там же. С. 60).

Критика 1920-х годов читала рассказ сквозь символику заглавия: «Наущения ночи, краски тьмы, угля, паровозных искр сгущены до физической ощутимости. Ибо ночь оказалась подстрекательницей. Она разжала когти у озлобленного крестьянского парня, и жуткий этот рассказ – по умело достигнутому Вс. Ивановым эффекту художественного контраста между великой ночью подстрекательницей и маленьким убийцей – светло подчеркивает, что путь зверя в человеке не всегда получает гармоническое разрешение» (Пакентрейгер С. По следам зверя // Печать и революция. 1927. № 3. Цит. по.: Всеволод Иванов: Критическая серия. М., 1927. С. 167–168). Критик другого лагеря, И. Гроссман-Рощин, не сопоставляя напрямую «Ночь» Вс. Иванова и «Страшную ночь» М. М. Зощенко, указывает на один общий для обоих писателей источник – повести Н. В. Гоголя. В повести Зощенко есть прямая отсылка к Гоголю: «Скучно как существовать на земле. <…> Ох, скучно как! До чего скучно» (Зощенко М. Указ. соч. С. 39–40). «Фоном» рассказа Вс. Иванова «Ночь», по наблюдению критика, является пейзаж Гоголя: «„…сырость меня проняла насквозь. Печальная застава с будкою, <…> мокрые галки и вороны, однообразный дождь, слезливое, без просвета небо. Скучно на этом свете, господа“. <…> И непонятно, и загадочно, – недоумевал критик, – разве Вс. Иванов пишет об эпохе, о которой можно только сказать, „как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем?“ Он пишет уже о советской деревне, о волисполкоме. Мрака и невзгод в нашей жизни достаточно, но неужто ничего, кроме тоски» (Гроссман-Рощин И. С. Без мотивов и без цели: «Ночь» и «Особняк» Вс. Иванова // На лит. посту. 1928. № 20–21. С. 45). Процитировав пейзажный фрагмент из рассказа Иванова «Ночь»: «Сразу же за станцией, по обе стороны полотна, начинался лес – сосновый, высокий, но теперь тоже какой-то чужой, без гула и запаха, словно укутанный тиной (курсив Гроссмана-Рощина. – Е. П.)», – критик делает следующий вывод: «Мир в произведениях Вс. Иванова – какой-то чужой, потерявший естественный звук и запах. Мир укутан тиной» (Там же).

В большей части критических статей рассказ трактовался как откровенно фрейдистский: «Все это соединено с основной установкой „Тайное тайных“ на психологический и даже физиологический натурализм, <…> на проникновение в глубины подсознательного, на установление зависимости судьбы человека от инстинктов и несознательных сил души, приводимых в движение случайными и мелкими поводами. <…> В рассказе „Ночь“ Афонька Петров влюбляется на свадьбе старшего брата в его невесту; брат умирает в первую же ночь после свадьбы, а Афонька, томимый неясным и „стыдным“ чувством к вдове брата, находит своим настроениям выход в поездке отдельно от родных к себе в деревню кружным путем на поезде. Там, раздраженный на самого себя, он начинает остро ненавидеть старуху-странницу, примостившуюся с ним на поезде» (Горбачев Г. Современная русская литература. М., 1928. С. 233–234). Далее критик приводил эпизод, в котором в сознании героя возникает «дикое» сопоставление старухи и деревенской девки Марфы. Опорные категории учения Фрейда – любовь и смерть – назывались критиками 1920-х годов центральными темами ТТ: «В рассказе „Ночь“ далеко не случайно сказано: – Любовь да тоска на крови стоят. Любовь и смерть, вернее – любовь, зовущая смерть, – общий, постоянно развивающийся мотив „новых“ рассказов Иванова» (Смирнов Ник. Книжное обозрение // Н. мир. 1927. № 8. С. 199).

(1) Любовь да тоска на крови стоят. – В русских народных пословицах слова «любовь», «тоска» и «кровь» нигде не поставлены рядом. Есть пословицы о губительной силе любви («Где любовь, там и напасть», «И любишь, да губишь» и т. п.), о тоске («Хлеба ни куска, везде тоска», «Тоска западает на сердце глазами, ушами и устами»), об убийстве и смерти («Кровь пути кажет», «Кровь не вода» и т. п.). Фраза-зачин, созданная Вс. Ивановым, скорее, имеет истоки в народных любовных песнях: «Как тоска злая на сердце залегала…» и др.

(2) Совет – Советы рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов – с января 1918 г. до 1936 г. выборные органы государственной власти Советской России. С 1924 г. система советов включала Всероссийский съезд Советов, областные, губернские, уездные и волостные съезды Советов, Советы городов, поселков, сел, деревень.

(3) «Крестьянская газета» – орган ЦК РКП(б), массовая газета для крестьян, выходила в Москве в 1923–1939 гг. Постоянно печатала информацию с мест о положении в деревне. Кроме центрального органа, существовали однодневные «Крестьянские газеты» – уникальный тип изданий 1917-1930-х годов, по своему назначению близкий политическому плакату, листовке.

(4) …словно бы, на поминках брата он видал эту старуху. – Связь образа старухи с мыслями о смерти Филиппа дала основание критику И. Гроссману-Рощину предположить, что «в больном мозгу Афоньки старуха – символ смерти, похитившей брата» (Гроссман-Рощин И. Указ. соч. С. 46).

(5) …Митя, прозванный Архангелом. – Архангел – (начальник ангелов – греч.) – слово по образованию новозаветное. В соответствии с понятием о старшинстве ангелов так назывался «один из первых князей», «князь великий». В произведениях Вс. Иванова среди прозвищ, которые дают героям в деревне, можно встретить нередко иронически переосмысленные слова из Святого Писания (Анделушка – прозвище Михаила из рассказа 1919 г. «Анделушкино счастье»), имена святых великомучеников (Параскева Понедельник – «Смерть Сапеги») и т. п.

(6) Афонские истории рассказывает… – Афон – (Айон – Орос, святая гора) – центр православного монашества, находится на северо-востоке Греции, полуострове Халкидики. На Афоне расположено 20 монастырей, в том числе греческие – Карейский, Лавра Св. Афанасия (X в.), сербский – Хиландар (XII в.), болгарский – Зограф (XI–XIII вв.), грузинский – Иверский (X в.), русский монастырь Св. Пантелеймона (1169). Здесь, вероятно: рассказы о чудесах, о жизни святых праведников и т. п.

Поле*