О «культе Красной Армии» писал популярный в 1920-е годы психолог А. Залкинд, называя ее таким воинским коллективом, в котором «в худшем случае мы сталкиваемся с неполным осознанием своего трудового происхождения и своего общетрудового назначения, причем рост этого сознания в прямой пропорции уменьшает необходимость принуждения» (Залкинд А. Очерки культуры революционного времени. М., 1924. С. 81–82). Среди писателей, в книгах которых показана «интеллектуальная, эмоциональная и даже общефункциональная жизнь коммуниста» в армии, А. Залкинд называет и Вс. Иванова: «Лишь во вторую очередь он (коммунист. – Е. П.) просто человек, таким мы его знаем в жизни, таким его изображает и новая художественная литература: Либединский „Неделя“, Тарасов-Родионов „Шоколад“, отдельные образы у Пильняка, Иванова и др. „Рефлекс революционной цели“ не угасает и во сне (прорываясь сквозь сновидения)…» (Там же. С. 108). Подобная оценка, еще возможная по отношению к «Партизанам» и «Бронепоезду 14–69», принципиально расходилась с произведениями, созданными Вс. Ивановым на тему Гражданской войны в середине и во второй половине 1920-х годов. Г. Горбачев, характеризуя рассказы 1924–1925 гг. «Долг», «Пустыня Тууб-Коя», «Как создаются курганы», справедливо отметил: «…исчезла стихийная мощь восстающей и хозяйничающей сибирской деревни, сменившись портретами военных полуавантюристов, полуреволюционеров и обработкой частных примеров власти инстинктов и предрассудков над людьми. <…> В „Пустыне Тууб-Коя“ и „Смерти Сапеги“ идея подчиненности человека слепым страстям выдвинута уже резко и четко на первый план» (Горбачев Г Указ. соч. С. 203–231).

Отмеченное критиком различие между прежними произведениями Вс. Иванова о Гражданской войне и рассказами 2-й половины 1920-х годов шло не только по линии усиления физиологизма и ослабления идейного пафоса. Новый «герой Гражданской войны» Вс. Иванова оказывался «сиротой» – человеком без прошлого, оторванным от всей системы духовных ценностей национальной культуры и во многом в силу этого открытым слепым инстинктам разрушения и похоти.

Тема сиротства человека практически не звучала в ранних произведениях Вс. Иванова о Гражданской войне. Например, партизаны из известного рассказа «Дите» (1921), хотя и показаны жестокими (убивают ребенка киргизки, которого, как им кажется, она кормит больше, чем «их» Ваську), находящимися во власти инстинктов (тоска по бабам, сцены с киргизками), не лишены памяти и веры отцов. Казначей отряда Трубачев, качая ребенка, вспоминает «поселок Лебяжий – родину, причалы со скотом, ребятишек и тонкоголосо плачет» (СБ. С. 216). Командир Селиванов знает, что «нельзя хрестьянскому пареньку, как животине пропадать» (Там же. С. 219). И т. п.

Необычным видится подход Иванова середины 1920-х годов к созданию «героя Гражданской войны» и в контексте современной ему литературы. Так, в рассказе «серапионова брата» Вс. Иванова Н. Никитина «Перед боем» командир дивизии Прохоров оценивает прошлое России (земляные валы новгородского пригорода, старые каменные кресты) и свое собственное («Отца нет. Бедность. Еще трое ребят да мать. Деревня, жадность, стыд») как ненужные «остатки старого». Умирать он готов за другие ценности: «…революция, Октябрь, вьюга. Антон Прохоров – комиссар полка, бригады, дивизии. Ничего не перемешалось, вьюга – всегда вьюга. Но если теперь „убьют“ – знал, за что…» (Никитин Н. Могила Памбурлея. Л., 1925. С. 24–26). Судьба героя-отступника у Никитина, в отличие от Иванова, складывается благополучно: после побега из плена он возвращается к своим.

Критика 1920-х годов оценивала героя рассказа Иванова как «эротомана» (В. Полонский), «насильника», которого «приводит к гибели его необузданная похоть» (М. Рудерман) и т. п. Новые произведения Вс. Иванова о Гражданской войне критики сопоставляли с рассказами И. Бабеля из книги «Конармия» (1926): «В восприятии мира у Иванова много общего с мироотношением Бабеля: жизнь парадоксальна, анекдотична в случайностях, противоречиях, нелепостях своих; человек – животен по преимуществу» (Горбачев Г. Указ. соч. С. 226). Указывал Горбачев и на различия: «Но Бабель радуется этой романтике чудовищного, ищет в ней красоты, оформляет ее в чудесное сверкание подобранных цветовых диссонансов… <…> Вс. Иванов как бы сам живет в этих нелепостях, бессильный их преодолеть; он говорит о них тяжело и испуганно, задерживая читателя на нелепостях, изображаемых нарочито детально и серьезно. <…> Может быть, Иванову не хватает именно бабелевского выработанного культурой чувства относительности, исторической условности всяких ужасов, их преходящего характера, не хватает и бабелевского интеллигентного скептицизма, легкого равнодушия и умного цинизма» (Там же).

(1) Халцедон – полупрозрачный минерал, используется как поделочный полудрагоценный камень. Разновидности: сердолик, оникс и др.

(2) Черный шерл – редкий драгоценный камень, черная разновидность турмалина.

(3) …полк, состоявший большей частью из мадьяр и сербов… – Мадьяры – то же, что и венгры; самоназвание венгров. Во время Гражданской войны в составе Красной Армии сражались интернациональные части, подразделения и отряды, сформированные из иностранных граждан, находившихся в Советской России: австрийцев, венгров, китайцев, немцев, поляков, румын, сербов, хорватов, финнов, чехов и др. Всего в 1918–1920 гг. было создано свыше 500 интернациональных воинских соединений, в которых служили свыше 200 тысяч солдат и офицеров.

(4) …погиб в памятное восстание на Куломзине. – Восстание в Омске 22–23 декабря 1918 г. против Колчака. Рабочие под руководством большевиков захватили тюрьму, железнодорожный мост через Иртыш и пригород Куломзино. Восстание было подавлено: 27 повстанцев убито на месте, 166 расстреляно по приговору военно-полевых судов.

(5) Метранпаж – старший наборщик или руководитель группы наборщиков, верстающий полосы (страницы) набора или контролирующий эту операцию. Упомянутые факты носят автобиографический характер: в 1915–1920 гг. Иванов работал наборщиком в типографиях сибирских городов: Павлодара, Кургана, Омска.

(6) Нонпарель – типографский шрифт, кегль (размер) которого равен 6 пунктам – около 2,25 мм.

(7) Корпус – типографский шрифт, кегль – 10 пунктов, около 3,76 мм.

(8) Аника Сапега – Аника, или Оника, – один из богатырей русской народной поэзии – духовного стиха о борьбе жизни со смертью, озаглавленного «Прение живота со смертью», и духовного стиха об Анике-воине. Аника отличается громадной силой и вместе с тем представляется в стихе нечестивцем, разоряющим города и церкви, поругающим святые образа. Сапеги – княжеский род Великого княжества Литовского и Речи Посполитой – с XVII в., в XVIII–XX вв. – Российской империи и Австрии. Занимали важнейшие государственные посты в Литве: были гетманами литовскими, канцлерами, маршалами, епископами. В XVII в. Сапеги представляли собой грозную силу, перед которой иногда смирялся даже король. Сапеги самовластно хозяйничали в Литве, распоряжались по своему произволу на сеймиках и трибуналах, устраняли неугодных им лиц. В войне 1700 г. со шляхтой потерпели поражение, после чего были осуждены на вечное изгнание из государства. В рассказе, судя по всему, упомянут великий литовский гетман Лев Сапега (1557–1633) – литовский канцлер, воевода виленский, сыгравший большую роль в русско-польских отношениях конца XVI – начала XVII в. Его считают создателем плана, сущность которого состояла в подчинении Московского государства Польше через посредство самозванцев. Организовал в Москве суд главного трибунала.

(9) …предки мои – польские конфедераты. – Конфедераты – члены польских временных союзов вооруженной шляхты или ее части в XVI–XVIII вв. Текст отчасти носит автобиографический характер. В романе «Похождения факира» (1935) Иванов писал о своей семье: «Дед мой с материнской стороны, Семен Калистратович Савицкий, когда ему было заведомо семьдесят лет, рассказывал всем, что ему сто семнадцать, что он ссыльный из польских конфедератов, что он каторжник» (Иванов Вс. Похождения факира. М., 1990. С. 19).