– Друзья мои, – сказал Арбузик, – оккупационный период в жизни нашего города закончен. Город освобождён, и теперь сами горожане будут управлять своей судьбой. Вчера уехали последние гомункулусы, искусственные создания, принёсшие много горьких проблем нашим людям. Получена телеграмма о благополучном прибытии ребят в порт назначения. Что касается ребят из нашего города, они появятся здесь через три дня: «Освободитель» бросил якорь для профилактического ремонта в двадцати милях от города. Мы должны устроить ребятам торжественную встречу и открыть к этому дню нашу школу. Это обрадует жителей города. Все мы убедились, как важны в жизни знания. Надо уметь не только читать, писать, считать и обдумывать разные практические ситуации, но и хорошо знать весь опыт человечества. Иначе нельзя успешно противостоять лжи, невежеству и насилию. Жизнь прекрасна, когда каждый человек может не только мечтать о чём угодно, но и ежедневно продвигаться к своему идеалу. Разумеется, за счёт своего труда. И не в ущерб другим.

– Нужно восстановить прежние добрые порядки, – глубокомысленно наморщив лоб, добавил Мухоморов, который очень быстро полюбил свою новую должность временного коменданта города и совершенно перестал точить ножи. Целыми днями он кружил по городу в своём новом зелёном пиджаке, который ему подарила тётя Муза к жёлтым ботинкам, делал замечания и отдавал разные указания. – Кстати, уважаемая Муза Васильевна, в том пиджаке, который вы подарили, я нашёл пачку великолепного печенья, выпущенного ещё в те дни, когда такие прохвосты, как дядя Гоша, отбывали срок наказания.

– Уж не хотите ли вы предложить это печенье сейчас к чаю? – с улыбкой спросила тётя Муза.

Мухоморов покраснел. Все поняли, что он съел печенье, что было, конечно, и неудивительно, потому что в городе только-только начали восстанавливать хлебопечение, совершенно прекращённое при фабреоидах.

– Итак? – с обворожительной улыбкой повторила тётя Муза. – Вы хотите вернуть печенье?

– Э-э, я хотел только спросить, нет ли у вас ещё такого пиджака?

Все рассмеялись, а Мухоморов очень обиделся.

– Друзья мои, – сказал Арбузик. – Мы несколько отвлеклись от сути обсуждаемых вопросов. Уважаемый временный комендант города предложил восстановить прежние порядки. Я не хочу ограничивать его инициативы, но мне кажется, что прежних порядков мы восстанавливать не будем, мы установим новые, более совершенные порядки. То, что не сумело себя защитить и отстоять, что разбилось, лопнуло, сломалось, не выдержало нагрузки, дало трещину и так далее, то было несовершенно, слабо, может быть, порочно, – независимо от непосредственных причин воздействия… Недавно мы с Бебешкой подтрунивали над одним нашим другом в иноземном государстве по поводу того, что он никак не может помочь своему народу построить свободную и богатую жизнь. Боюсь, что теперь мы в том же положении. Весь вопрос в том, чтобы дать дорогу справедливости и правде. Но только кажется, что это простое дело.

– Народ похож на козу, – внезапно выпалил фотограф Топориков, причислявший себя к активным борцам за свободу города на том основании, что сделал портрет Мухоморова. – Козе безразлично, на какой луг её погонят и какую траву предложат, – был бы пастух с кнутом и собака с громким лаем!

– Ай-ай-ай! – возмутился поэт Филофей Огромный. – И это говорит человек, сделавший портрет нашего уважаемого временного коменданта города и потому причисляющий себя к культурным слоям общества! Стыдитесь, гражданин Топориков! При таком нелепом взгляде на народ никогда не переведутся проходимцы с кнутами и гавканьем, они будут гонять людей из стороны в сторону, пока совершенно не измотают и не погубят их! Нам не нужны ни пастухи с кнутами, ни собаки с громким лаем, потому что у тех и других есть ещё один хозяин. Но и он нам не нужен. Мы сами себе хозяева!

– Пожалуй, я бы согласился с замечанием нашего городского поэта, – сказал Арбузик. – Да, народ бессилен и беззащитен, если не организован, если каждый гражданин не убеждён, что никто не даст ему свободы и достатка, пока он сам не возьмёт на себя тяготы управления общей жизнью. Выбор жёсток и однозначен: или кнут и собачий лай – а это несправедливость, беспросветность, бедствия, массовая гибель талантов, – или самодисциплина и самоограничение, готовность каждого работать на общее благо. Иного выбора в истории никогда не было и не будет. Только лентяи и ничтожества хотели бы уплатить за будущее пылкой, но пустой надеждой. Честные и благородные платят за будущее личным трудом и личной ответственностью.

– Если перевести слова Арбузика на более понятную речь, то вот что выходит, – улыбаясь, сказал Бебешка. – Народ – это как бы могучая и в то же время бессильная стихия. Возьмите воду – как безобидна вода в стакане! Возьмите ветер. Есть ли что более нежное, чем утренний ветерок? Возьмите огонь. Что есть более слабое, чем горящая свеча? Но возьмите бушующий океан, возьмите ураган и пожары – что есть неукротимей и грознее? Если освободить энергию народа, он способен сделать чудеса: построить города и машины, засеять поля и собрать обильный урожай. Народ может остановить кровопролитие, нанести поражение врагам и сделать счастливыми всех людей.

– В заботах обо всех рождаются настоящие государственные деятели, – сказала Нина Константиновна. В её глазах стояли слёзы. Наверно, слёзы радости. – Мы, учителя, и сами никогда не понимали и потому, конечно, и детей не учили пониманию того, как это важно и как это непросто – разумно управлять жизнью человеческой общины. Теперь ученики учат нас. Значит, все мы ещё не потеряны для жизни и для истории!

– Надо поскорее возродить наш оркестр, – стуча кулаком, предложил бывший Главный пожарник. – Не может быть процветающего общества без хорошей пожарной команды и без весёлого духовного оркестра! – И, надувая щеки, он принялся, подражая трубе, наигрывать старинный вальс «Амурские волны». И вот чудо: всем казалось, будто играет целый духовой оркестр.