Глерд Кливард, уже на ногах, сдержанно поклонился.

— Ваше величество…

— Стол Хозяйствования ваш, — объявила она, — надеюсь, ваш опыт и проницательность будут там востребованы в полном объеме.

Он произнес ровным голосом:

— Благодарю, ваше величество. Я принимаю этот Стол и приложу все усилия, чтобы вы получили всю необходимую информацию, даже если она снова вызовет ваше неудовольствие.

Она посмотрела холодными рыбьими глазами, как он опускается в кресло, повернула голову и прошлась взглядом по притихшим придворным.

— Глерд Эллиан?..

Я смотрел и слушал, королева делает кадровые перестановки так, словно давно все решила, хотя предательство Дейнджерфилда оказалось все же неожиданностью и для нее, не предполагала, что назревающий заговор возглавит именно он.

Должности получили также глерд Баффи и даже Финнеган, наконец она сказала усталым голосом:

— Можете приступать к работе. А вы, глерд Мяффнер и дорогой Теренц… останьтесь… Улучшатель, а вы куда?

Я пробормотал:

— Спешу втихую убраться. Рядом с королевой, что в грозу у одинокого дерева…

— Вы разве что-то получили? — спросила она резко.

— Пока свою шкуру, — ответил я со смиренным ехидством.

— Короли не руководствуются чувствами, — произнесла она холодно, — потому не благодарю, что ты помог мне подавить дерзкий заговор в самом начале… мне и должны все помогать, я — королева!..

Я пробормотал:

— Еще бы. Вы удавитесь сказать «спасибо».

Она продолжала с тем же напором танковой колонны, которую ничто не остановит:

— Королями правят интересы страны и целесообразность, потому я готова тебя пожаловать своей милостью, если ты принесешь мне присягу верности…

Я прервал:

— Ваше величество, а сами вы верите в такую присягу?

Брандштеттер от такой неслыханной дерзости зашипел в ярости, выхватил меч из ножен, однако королева остановила его повелительным жестом.

— Дело не в том, — ответила она медленно и значительно, — во что верю я. Мир стоит на том, что обычаи должны блюстись.

— Хорошо, — ответил я, — клятву принесу. Но вы верите, что клятва, вырванная под угрозой казни, будет незыблема? Мне кажется, даже ваши законники сочтут клятву, полученную при таких обстоятельствах, не совсем обязывающей…

Она не спускала с меня завораживающего взгляда, Мяффнер помалкивает и только смотрит укоряюще, а Брандштеттер свирепо сопит, раздувает ноздри и то вытаскивает меч до половины клинка, то снова бросает в ножны.

— Отказ от клятвы верности, — произнесла она холодно, — влечет за собой немедленную смерть. Ты все понял верно.

Я ответил со вздохом:

— Хорошо-хорошо. Я даю клятву верности. Нужно поцеловать королевскую туфлю или это только у папы римского? Ах да, тут пап нет…

— Такой чести ты недостоин, — отрезала она. — Просто скажи вслух при этих глердах. Этого достаточно.

— Хорошо, — повторил я, — ва ассаляму алейкум, ва рахматтула, ва баракатуху. Чё, опять не так? Ну вы даете… Ну тогда своими словами, присягаю вам, ваше королевское величество, в моей, как видите, покорности и, если хотите, верности… Хотя, если честно, что-то не понял… разве берете такую присягу со всех слуг, крестьян, дроворубов, углежогов…

Брандштеттер злобно засопел. Королева смерила меня холодным взглядом.

— Еще не понял? Ты давно уже не слуга.

Я проговорил осторожненько, не хватало еще ошибиться:

— Ваше величество?

Она произнесла так же жестко, словно мысленно отправляет меня под топор палача:

— Тебе будет пожаловано глердство с замком, прилегающими селами и деревнями. Глерд Мяффнер?

Мяффнер сказал со вздохом:

— Приготовил, ваше величество, приготовил!.. Но, может быть, ему что-нибудь поменьше?.. Это же самые крупные…

Она покачала головой.

— Это не прихоть королевы, дорогой глерд. Улучшатель остановил Дейнджерфилда, а это сразу обезглавило заговор. По услуге и плата. На этом держится власть королей! Не на силе, а справедливости.

Он поклонился.

— Да, ваше величество, вы правы, как и всегда. Позвольте показать этому… ну, этому?

Она кивнула, Мяффнер тут же расстелил по всей столешнице огромный рулон бумаги. Я присмотрелся, с трудом понял, что это карта королевства Нижних Долин, слишком уж все разрисовано, еще не нашли границу между строгой картографией и художественным искусством.

— Смотрите внимательно, — сказал он, — это наше королевство с высоты птичьего полета.

— Мне знакомы карты, — сообщил я скромно.