Шрифт:
– Станки плохие…
– Тоже называется – враг!
– А как же! На хорошем станке…
– Что вы мне рассказываете: на хорошем станке! А кто будет работать на плохих станках? По-вашему, их нужно выбросить?
– Выбросить.
– Если такие станки выбрасывать, вам амортизация обойдется в копеечку, к вашему сведению. А что это за зверь?
– Это, я вам скажу, зверь, который лопает деньги. Это тоже враг!
Появление на арене спора нового зверя, конечно, смутило Игоря, тем более, что он никакого понятия не имел о его характере. Но Соломона Давидовича уже окружили комсомольцы. Владимир Колос не испугался амортизации:
– Это еще неизвестно, кто больше лопает, амортизация или плохое оборудование. Я считаю, что за две смены мы теряем ежедневно из восьми рабочих часов три часа на разные неполадки.
– Правильно, – подтвердил Садовничий.
– Больше теряем, – сказал Рогов.
– Плохое оборудование – это выжимание соков, – с демонстративным видом заявил Санчо Зорин.
Соломон Давидович вертелся между юношами и не успевал в каждого говорящего стрельнуть возмущенным взглядом.
– Как они все хорошо понимают! Какие соки? Причем здесь соки? Из вас кто-нибудь выжал сок? Где этот сок, покажите мне, я хочу тоже посмотреть, может, этот сок для чего-нибудь пригодится!
– Щели замазывать!
Санчо Зорин смеялся в глаза, но у него не было неприязни к Соломону Давидовичу. Он даже ласково завертел в руках пуговицу старого пиджака Соломона Давидовича и сказал:
– Не из меня сок, а вообще. Вот я вам объясню, вот я вам объясню, вот послушайте.
– Ну хорошо, послушаю.
– Вы знаете генеральную линию партии?
– Любопытно было бы посмотреть, как я не знаю генеральной линии партии…
– Что партия говорит? Что? Из кожи вылезти, а создать металлургию, понимаете, металлургию, тяжелую промышленность! Средства производства! А не то, как разные там оппортунисты говорят: потухающая кривая и разные такие глупости. Из кожи вылезти, а давайте средства производства – металл, станки, машины. Вот!
– При чем здесь соки?
– Вы лучше нас знаете, Соломон Давидович. Старая Россия не имела средств производства, а работали разве мало? Мало, да?
– Порядочно-таки работали!
– А жили как нищие, правда? А почему? Были плохие средства производства. Соки выжимали, а штанов не было. А когда будут хорошие машины, так куда легче. Хорошо будет жить! А на что это похоже: вы работаете от шести утра до двенадцати ночи. Видите? Не мои соки, а ваши…
Соломон Давидович задумался, даже губу выпятил на Зорина. Потом вздохнул, улыбнулся грустно:
– Это, конечно, вы правильно говорите, товарищ Зорин, но только я уже не дождусь, когда будут хорошие средства производства. Потухающая кривая – это, конечно, гадость, как я понимаю. Я боюсь, что моей кривой не хватит до металлургии.
Санчо с размаху обнял Соломона Давидовича:
– Соломон Давидович! Хватит! Честное слово, хватит! Вы посмотрите, вы только посмотрите!
У Соломона Давидовича пробежала по морщинистой щеке слеза. Он улыбнулся и с досадой смахнул ее пальцем.
– Чертова слабость, между нами говоря!
– Ничего, а вы посмотрите на фронт. Штыковой бой, легко сказать! А вот этот… новый завод! Чепуха осталась! «И враг бежит, бежит, бежит!» [254]
– Может быть, он и бежит, а только посмотрим, куда еще мы выйдем с этим самым новым заводом. Расходы большие, ах, какие расходы! Сто каменщиков, легко сказать!
– Выйдем! Знаете, куда выйдем? Ой, я вам сейчас как скажу, так вы умрете, Соломон Давидович!
– Это уже и лишнее, товарищ Зорин!
– Нет, нет, не умрете! Мы выйдем на генеральскую линию! Во!
254
«И враг бежит, бежит, бежит!» – слова из популярной солдатской песни в годы первой мировой и гражданской войн.
– Что вы говорите? Каким образом мы так далеко выйдем?
– А что мы будем делать? Что? Электроинструмент!
Комсомольцы вдруг закричали все, захлопали Зорина и Соломона Давидовича по плечам:
– Санчо молодец! Электроинструмент – это и есть средства производства!
– А трусики?
– А ковбойки?
– А стулья?
Но Соломон Давидович тоже воспрянул духом:
– Не думайте, товарищи, что я ничего не понимаю в политике! И не морочьте мне голову! Стулья! Конечно, если сидеть на стуле и объясняться в любви, так это никакого отношения не имеет к производству и даже мешает. Ну а если человек сядет на стул и будет что-нибудь шить, так это уже производство. А чертежный стол? А масленка? Мы не такие уже оппортунисты, как некоторые думают. Но только и без штанов нельзя.
– Нельзя!
– Без штанов если человек, так вы знаете, как он называется?
– Нищий.
– Нет, хуже. Он называется прогульщик!
Шумной, галдящей, веселой толпой они вышли на крыльцо. Соломон Давидович хитро погрозил пальцем:
– Вы хитрые со стариком разговаривать, а цветочки, цветочки любите.
Колонисты хохотали и обнимали Соломона Давидовича:
– Дело не в цветочках, дело в плане. Цветочкам свое место, а металлургии свое.