Закончили мы далеко за полночь. Разговаривать о прочитанном не было ни сил, ни желания: такое количество информации в формате нелегкой исповеди может… убить любые проявления эмоций, внутренне опустошив своего читателя. И только спустя некоторое время в душе должны будут всколыхнуться чувства жалости и сострадания к этому умнейшему мужчине, который только к концу своих дней все же смог найти в себе мужество признаться в содеянном преступлении.

Той ночью я спал мало: сказалось нервное напряжение последних дней и смутное предчувствие новой беды. Сложно оформить в словесную форму это тягостное ощущение грядущих неприятностей, хотя и конкретных причин для их возникновения вроде бы не было. Но предстоящий грандиозный прием в честь полувекового юбилея компании «Старлингтон и Парк»… и наше дело, которое постепенно подходило к своей логической развязке-все это не могло не будоражить мою нервную систему, к тому же невозможно предусмотреть абсолютно все. Во всяком случае, мне так казалось. А одна неучтенная случайность влечет за собой лавину разномастных оказий. Легче, наверно, предсказать гарантированный конец света, нежели – итог конкурентной борьбы (даже не за внимание мужчин, а просто так!) красивых, умных и успешных женщин, собранных в одном месте, время от времени взбадривающих себя алкоголем и ядовитыми комплиментами. И это предвкушение будущих напастей разделяла со мной, похоже, и природа. Целый день, а в особенности вечер, вся атмосфера города стала будто пропитана этими тревожными испарениями, как перед катастрофой или грозой: все словно замерло в ожидании буйства стихии и связанных с ним разрушений, и «перепрыгнуть «этот мрачный этап, безусловно, никто не сможет.

Проснувшись от тяжелой дремоты, которую сложно было назвать сном, я услышал яростные атаки октябрьского дождя, направленные на мой островок безопасности, согревший мое тело уютом и теплом домашнего очага, укрывший меня от осеннего холода и мрачности ночи. С надеждой на крепость стен моего жилища я все же смог уснуть.

Утро меня обрадовало светлеющим небом и затихающим дождевым штурмом. Я заставил себя встать, хотя хотелось зарыться с головой в одеяло и спрятаться от всех проблем, как бывало иногда в детстве… но оно прошло, а от жизненных сложностей уйти уже невозможно.

Спустя минут десять, после внушительной психологической обработки, мне удалось привести свое тело в вертикальное положение, однако состояние мыслительных процессов мозга меня отнюдь не радовало. Что же касается душевного комфорта… то просто – полный сумбур.

Приняв душ и позавтракав, я начал ощущать некое подобие оптимизма. Проснувшийся Фрэнк завтракал молча, даже Клео, почувствовал наш настрой, быстро поев, растворилась в прохладе сада, хотя прогулки после дождя не ее метод ухода от проблем.

Оставив Тодескини в гостиной, где он уселся за свой ноутбук, я поднялся в свою гардеробную с целью провести ревизию одежды для вечернего выхода в свет. Исходя из текста приглашения на торжество, мне предстояла дилемма между смокингом и костюмом. Смокинг у меня имелся, но я предпочел темно-серый костюм с оливковым отливом, галстук– «шарпей» из серебристо-жемчужного шелка, к которому полагалась булавка с обычным стразом (хотелось верить, что обычному детективу простят отсутствие брильянтов в аксессуарах). Вечерний прием представлялся мне грандиозным по масштабу и фееричным по зрелищности, а посвящался он пятидесятилетнему юбилею компании «Старлингтон энд Парк». На фоне этой солидной даты двадцатипятилетняя годовщина президентства миссис Старлингтон смотрится, несомненно, скромнее. Мисс Линда Доэрти также не стала переносить празднование своего дня рождения на какой-либо другой день и планировала его отменить в предстоящее воскресенье на яхте, в узком кругу приятелей. Я не имел ни малейшего понятия о количестве гостей, которые будут веселиться на приеме, но мы с Фрэнком туда были приглашены совершенно с другой целью. Только с какой, мне пока было неизвестно. Элизабет прямым текстом сообщила, что разговор с ней, вернее, мой отчет о расследовании возможен только при неформальном отдыхе на яхте. Зачем ей наше присутствие на приеме? Однако спорить мы не стали… мало ли что… А значит, нам будет не до веселья. Хорошо бы вообще возвратиться с этого уик-энда домой не в самом больном состоянии, потому что наше гипотетическое плохое самочувствие может совсем не зависеть от вполне обоснованного чревоугодия.

Мне была понятна причина, по которой миссис Старлингтон устроила первый день торжества в своем фамильном особняке, впрочем это обстоятельство, полагаю, понимали и все остальные. Хотя, по моему мнению, подчеркивать лишний раз «кто правит балом «несколько пошло, но Минерва могла преследовать какие-то другие цели. Возможно, миссис Старлингтон решила провозгласить преемника или преемницу в качестве будущего президента компании. Не рано ли? Элизабет еще достаточно молода и здорова, да и подходящей кандидатуры для такого поста в ее окружении я не видел, а почему, собственно говоря, свои домыслы я экстраполирую на мышление миссис Старлингтон?

После полудня я пошел прогуляться. Фрэнк не захотел составить мне компанию. После часового моциона у меня появилось желание и поесть, и поспать, что я и сделал с большим удовольствием.

Проснулся я около четырех часов пополудни, потянувшись и зевнув, бодренько вскочил и направился в душ. Потратив минут двадцать на все гигиенические процедуры, я накинул махровый халат и спустился вниз.

Фрэнк сидел за своим ноутбуком и, судя по картинке на мониторе, занимался разработкой новой игры. Увидев меня и чуть нахмурившись, он сказал недовольным голосом:

– Не хочется прерываться. – Тодескини посмотрел на стенные часы. – Но, пожалуй, надо перекусить и собираться на эту вечеринку. – Ты как?

– Да, ничего. Есть не хочу, но попить чего-нибудь прохладного не помешает. – И я направился на кухню.

Фрэнк последовал за мной. Открыл холодильник, я достал оставшуюся половину графина апельсинового сока и небольшую замороженную пиццу. Налив сок себе и хакеру, я поставил пиццу в духовку. Тем временем мой гость занялся приготовлением кофе. За готовкой мы вяло перебрасывались ничего незначащими фразами и даже не пытались что-то прогнозировать на будущее; на данный период мы вроде бы сделали все, от нас зависящее, но не исключено, что нам так хотелось думать.

Захватив поднос с готовой пиццей, приборами и чашкой кофе, Фрэнк прошел на террасу, я тоже вышел за ним, но не для того, чтобы составить ему компанию, а для сканирования погоды.

Выпив сок, я поднялся к себе и надел приготовленную ранее одежду; затем спустился в гостиную и, усевшись в кресло, стал смотреть телевизор в ожидании Фрэнка. Тот подошел минут через десять, прервав меня на самом интересном месте, когда я рыдал и кусал губы, сопереживая героине сериала (не знаю, правда, ее имени) в момент ее расставания со лживым подлецом-любовником. (Неужели это кто-то смотрит? Впрочем, я же не женщина…) Но я мгновенно успокоился, заметив внешний вид моего приятеля: на нем был классический темно-синий костюм в мелкую полоску, кремовая рубашка и галстук в тон. Честно говоря, я боялся, что в своем чумовом гардеробе хакер подыщет какой-нибудь чрезвычайно «креативный» наряд.