Около пяти часов мы направились к Старлингтон-Холлу и спустя полчаса смогли воочию убедиться, что организация приема заслуживает самой высокой оценки, хотя мы с Фрэнком вряд ли могли претендовать на звание авторитетных критиков подобных мероприятий. Погода тоже приготовилась к событию весьма ответственно, решив порадовать гостей чудесным теплым вечером. Правда, когда мы выходили из моего дома, небо напоминало старое, в грязных, темных пятнах, покрывало. Но сейчас оно было ясным; и можно было предположить, что его предвечерняя чистота вскоре смениться ярким, звездным небосводом.

Потягивая прохладное шампанское, мы с Фрэнком стояли в сторонке от импровизированной сцены, где произносились речи, поздравления и тосты, и разглядывали гостей. Безопасность и порядок на территории поместья обеспечивала охрана, растворившаяся среди толпы гостей. Всего приглашенных было не так много, как можно было бы предположить, по моим прикидкам, около восьмидесяти человек удостоились такой чести: акционеры, руководители филиалов, отделов, ведущие специалисты и их коллеги, несколько киношных, театральных деятелей… Конечно, многие пришли со своими половинами. Все сияло и блестело, но эта роскошь, я бы сказал, «не кричала», а «тихо констатировала» факт безупречном стиля, однако это было мое личное восприятие торжества.

Прием был организован как фуршет. Множество столов были расставлены на английском газоне среди живых зеленых скульптур из самшита и садово-парковых ваз, наполненных благоухающими цветами. Мигали и переливались огнями грозди и гирлянды крошечных лампочек, усеивающих кустарники, деревья, беседки. Из глубины сады доносился легкий ностальгический плач саксофона. Стая официантов порхала, лавируя между выпивающими, закусывающими, непрестанно говорящими, смеющимися гостями. По эффектности своих нарядов присутствующие дамы могли бы легко конкурировать с кинозвездами на любом известном кинофестивале или каком-нибудь гламурном показе мод. Вообще-то, спустя полчаса пребывания на этом приеме я уже порядком устал от такого отдыха. Необходимость комплиментарного приветствия знакомых женщин просто удручала. Не знаю, как Фрэнк, по внешнему виду которого трудно было определить его состояние, но я себя чувствовал изнасилованным. Кроме того, мне до сих пор было непонятно: зачем нас сюда пригласили? Впрочем, как оказалось впоследствии: Минерве было нужно, чтобы на сегодняшнем приеме мы слегка осмотрелись. И через пару часов такого «осмотра» мы обогатились весьма любопытными наблюдениями. Этот прием проходил в нужном ключе, который был вполне ожидаем и соответствовал жестким требованиям отличного качества, предъявляемых к любому Действу, возглавляемому миссис Старлингтон. Но надо отдать ей должное: все были довольны и получили то, что хотели. А человеческие желания в этом отношении не претерпели принципиальных изменений с древних времен – все то же: «хлеба и зрелищ». Разве что эти, вполне понятные, составляющие стали разнообразнее и изощреннее, однако их суть осталась прежней: чревоугодие, алкогольная эйфория (другая здесь строго запрещалась) и обсуждение последних новостей и сплетен… Слишком благополучную и сытую жизнь вели все присутствующие здесь гости, да и хозяева приема-тоже. Поэтому недостаток остроты в повседневной жизни восполнялся посредством интриг за более больший кусок пирога и самое лучшее место под солнцем, а ведь, пожалуй, нередко подобные козни, заговоры создаются искусственно в силу нехватки реальных историй. Все было как во все времена, и шекспировское «ничто не вечно под Луной «в этом случае не работает. Извечная борьба продолжается, хотя кровь в ней проявляется не всегда в виде физиологического раствора, существуют и другие варианты ее модификаций.

Ничего экстраординарного не происходило, поэтому я рассматривал присутствующих на приеме женщин. Миссис Старлингтон была в серебристо-фиолетовом платье. Скульптурность форм и некая античность в покрое этого одеяния делали женщину похожей на древнегреческую богиню, но обилие серебра в ее туалете меня немного покоробило: такой стиль совсем не соответствовал обычным пристрастиям Элизабет. Впрочем на этой церемонии она была хозяйкой и в некотором роде победительницей, так что одеться в такое серебристое платье было, по-видимому, вполне уместно. Да и вообще, этим вечером она выглядела невероятно молодо для своих пятидесяти трех лет. Я не удивился присутствию на приеме Оливии Виар, будучи мелким акционером компании, как и ее дети, она имела на это право. Выглядела дама просто, но элегантно, впрочем как всегда, и своему стилю, судя по всему, изменять не собиралась. Ее дочь Адель, несмотря на то что тоже не являлась крупным или даже средним держателем акций, была одета в драпированное алло-коралловое платье и выглядела броско и ярко; скромность не присутствовала в арсенале ее украшений. Мадемуазель Жюльетт Домье на празднике я не видел, как, впрочем и ее брата Сержа. Остальные, знакомые мне, дамы выглядели тоже роскошно, но были как-то уж очень похожи друг на друга. Выделялась на этом фоне общего гламурного хвастовства, пожалуй, Энн Старлингтон. Обычный брючный костюм цвета корицы ей, безусловно, шел, но он явно не относился к категории вечернего туалета: казалось, что девушка не успела переодеться после работы в офисе. Впрочем, похоже, так было задумано самой Энн. А вот почему?… Приходилось только догадываться, хотя у меня была своя версия такого странного выбора: возможно, это был своего рода протест девушки против Элизабет. Хотелось бы мне поговорить с ней об этом… И еще одна девушка притягивала всеобщие взгляды – Кэйт Стюарт, блистающая в рубиново-красном платье, вышитое пайетками. Оно выгодно демонстрировало потрясающую фигуру девушки, хорошо оттеняя чуть бронзовый тон ее кожи. Полин Форестье выбрала лилово-фиолетовое платье, цвет которого ее старил, да и смотрелась она в нем не очень эффектно, к тому же, казалось, что платье живет своей жизнью. Джулия Парк была в изумрудном платье, но в силу своей яркости оно затмевало привлекательность самой девушки. Линда Доэрти поразила всех голой спиной, и ее драпированное платье кошенилевого цвета хотелось снять. На сексуальном образе Линды избирательность моей памяти взбунтовалась и перестала работать так, как я от нее всегда требовал. Откровенно говоря, частичная амнезия, очевидно, была вызвана другим обстоятельством… слишком много вкусных напитков предлагалось на этом приеме. Но все же от моего внимания не укрылось тот факт, что Анна Теллер пришла с Ларсом Слэйтером. И парочка уже не скрывала свои нежные отношения. Но спустя некоторое время мне удалось перехватить взгляды, которые бросал Ларс на Адель Домье. Но в этих визуальных сигналах молодого человека, судя по отдельным моментам, не было даже намека на флирт, да и посматривал он на девушку, тщательно стараясь скрыть свою заинтересованность. Все ли нам поведал этот садовод? У меня были на этот счет сомнения, и они, похоже, подтверждались. Если бы я скрытно не наблюдал за Ларсом, то мог бы и не заметить этого зрительного контакта между Слэйтером и мадемуазель Домье, делавшей вид, что очень увлечена беседой с Эдвардом Крайтоном. Насколько я понял, их познакомил на этом приеме ее брат Серж, который все же чуть позже здесь появился. Ближе к концу вечера я вновь увидел Ларса, и мне он показался несколько нервным и обеспокоенным. Хотя, возможно, на него так подействовало спиртное и женское внимание, которое бывает излишне назойливым. Его спутница, миссис Теллер, судя по всему, чувствовала себя счастливой и расслабленной, однако мне показалась некая нарочитость в ее поведении, даже в некоторых незначительных моментах, к примеру, когда она с видимым удовольствием поглощала шампанское. Странно устроен человек: волнуется – выпивает, радуется – тоже тянется к бокалу… Может, Ларс влюблен в Адель, и обычная ревность к Эдварду вызвала в нем озабоченность? Честно говоря, мне не верилось, что Слэйтер может серьезно увлечься миссис Теллер. Что же касается мадемуазель Домье, то ее, похоже, не волновали страдания ботаника. Она призывно смотрела на Эдварда Крайтона и заливисто хохотала над чем-то. Адель, по-моему мнению, не относилась к тому типу женщин, которые могут увлечься мужчиной, недостаточно богатым для ее благосклонности. Красивый, умный и обеспеченный-скромный набор мужских достоинств для таких дам. А вот Эдвард Крайтон, по мнению Адель-вероятно, вполне приличный вариант. Но догадывалась ли девушка, что немалое количество женщин, собравшихся на этом торжестве, страждут того же? Невзирая на мою неприязнь к Теду, ему все же можно было посочувствовать. Несмотря на его обычную невозмутимость, тень досады иногда омрачала его красивое лицо.

Часам к десяти я почувствовал усталость и раздражение. Фрэнк затерялся среди столов с яствами, растворившись в атмосфере масштабного веселья, массового пережевывания и обильного слюноотделения. И я вдруг тоже захотел поесть, сразу же позабыв об усталости и сне.

Положив на тарелку всевозможных деликатесов, я подошел к Фрэнку, сидевшего с Энн и Полин за столиком в беседке. Он увлеченно о чем-то им рассказывал, чем меня весьма удивил: обычно в общении с девушками хакер проявлял себя более сдержанно. А те, кажется, нашли общий язык между собой, хотя одна из них, очевидно, и не подозревала о некоторых нюансах своего генеалогического древа. Как меня уверила мадам Оливия (и мы с Фрэнком были в этом с ней солидарны), что пока нужно сохранить в тайне подробности происхождения всех участников этой старой истории. Правда, мы сомневались, что Кристель и Энн смогут сохранить в секрете известные им детали, но мадам Виар была полна уверенности в обратном: девушки понимают серьезность ситуации и не собираются подвергать себя смертельной опасности. Сделав комплименты дамам и немного поболтав с ними, я сообщил Фрэнку, что отправляюсь домой. Мой приятель, усмехнувшись, пожелал мне спокойной ночи, заметив, что он собирается «вдохнуть очарование ночи». Попрощавшись, я отправился домой пешком, рассудив, что мне тоже не мешает «вдохнуть» толику того же.

Принимать душ я не стал, опасаясь заснуть стоя, уподобляясь жирафу. Небрежно стянув с себя костюм (на галстук, рубашку-уже не было сил), я упал в постель и забылся глубоким сном. Проснулся я от странной боли в груди, не сразу сообразив, где я нахожусь и что со мной происходит. Некоторое время бессмысленно уставившись в предрассветный сумрак, я пытался вспомнить хоть что– то… кое-что удалось, во всяком случае, у меня получилось нащупать галстучную булавку, бульдожьей хваткой вцепившуюся в мой сосок. Было больно, но сосок посчастливилось сохранить, правда, не без некоторого урона, хотя я, конечно же, предпочел бы другие отметины на своей груди. Следующие пару часов прошли для меня в спокойном и благотворном сне. Утро тоже не разочаровало, обещая погожий день. Приняв душ и выпив кофе, я понял, что счастлив. Фрэнку повезло меньше, да и выглядел он похуже: уставшим, вялым и печальным. О причине его грусти спрашивать я не стал, хотя наличие такта у детектива-недопустимая роскошь, но когда человек по-настоящему счастлив-стоит ли обращать внимание на такие предрассудки?

Первая половина дня прошла вполне обычно. В очередной раз открыв холодильник и вынув оттуда яблоко, я вдруг уловил себя на мысли, что ем по причине обычного безделья, несмотря на то что наша работа еще не закончена. Но мне так тяжело давался финал отчета, что я любым способом оттягивал момент своей встречи с ним. С большим трудом и с помощью Тодескини мне все же удалось его накропать.

После полудня я собрал свой рабочий кейс и положил в дорожную сумку все то, что могло мне понадобиться на яхте в течение двухдневной морской прогулки. Фрэнк, судя по всему, сделал то же самое. Оставив подробную записку супругам Риттер, я постарался объяснить сложившуюся ситуацию Клео. Выслушав меня внимательно, почти не мигая, она небрежно махнула хвостом и удалилась на террасу, оставив меня пребывать в растерянном недоумении. А еще утром я был так счастлив! Существует ли оно, счастье, на самом деле? Или все, что мы позиционируем за это ощущение – всего лишь призрачная иллюзия?

На яхте «Звездная», принадлежащей холдингу, мне еще не приходилось бывать, разве что иногда я имел удовольствие наблюдать это большое белоснежное судно издалека. Но сегодня, находясь на этом чудесном плавающем островке комфорта, я пребывал в восхищении от великолепия и роскоши. Яхта по своему устройству напоминала, пожалуй, небольшой лайнер, рассчитанный человек на двести. Интерьер судна мог поразить воображение даже искушенного любителя морских путешествий. Роскошные каюты, три больших бассейна, несколько ресторанов, баров, кинозал, библиотека, тренажерный зал… Каждая каюта включала в себя: балкон, спальню, гостиную и ванную с джакузи. Для внутренней отделки яхты были использованы натуральные материалы: кожа, мрамор, махагониевое дерево, шелк. Общий дизайн мини-лайнера был выполнен в футуристической стилистике, в которой преобладали серые, голубые, синие и кобальтовые цвета, хотя в интерьеры кают, ресторанов и баров была внесена и другая, более теплая, палитра красок.