По сигналу заговорили орудия. Тут же откликнулись и немецкие танки. На глазах Андрея разнесло пушку приданной батареи. Затем задымила одна из «пантер». Другие стали растекаться в стороны.

Щербинин пробился благополучно. Не успел он осмотреть позицию заставы, как над лесом закружил советский разведчик. Чего он кружит? Гадать пришлось недолго. Спикировав на дорогу, самолет сбросил вымпел. Ах, вот что! Немецкие танки обходят справа. Минут через сорок они будут на линии заставы. «Что ж, пока держаться. Отход вот на этот рубеж, — указал майор комбату. — Затем на этот. А там ко мне в резерв».

Проводив Щербинина, Жаров отбил вторую атаку. Немцы поплатились еще одним танком. Начала продвигаться вражеская пехота, подброшенная на автомашинах. Как лучше оторваться? Дымы? Ну конечно. Густой слой дымовой завесы окутал все пространство между немецкими танками и заставой. Теперь в путь!

На следующем рубеже немецкие танки опередили заставу. Сил у Жарова мало. Позиция невыгодна. Задержись — немцы выйдут в тыл и отрежут. Выход один — оттеснить танки, вырваться из этой ловушки. Прикрывшись дымами с дороги, по которой двигались танки эсэсовцев, Жаров весь огонь направил на машины с фланга. Потеряв еще танк, эсэсовцы свернули в рощу. Пора! Теперь прямой путь — на станцию.

Наскоро подготовив оборону, Щербинин подсчитал свои ресурсы. Не богато, очень не богато. Фланги открыты. Снарядов мало, а до тылов дивизии шестьдесят километров. Дай бог, если они завтра подтянутся сюда. А у немцев сила!

Оля вот уже час безуспешно вызывала по рации штаб дивизии. Не снимая наушников, она слегка высунулась из окопа. Вдали, за кустами, скапливались немецкие танки. Отчетливо было слышно урчание их моторов, и все были в ожидании скорой схватки. Бойцы еще окапывались, артиллеристы маскировали орудия. «Какой смысл на виду у немцев?» — подумала Оля.

За спиной послышались шаги, и она обернулась. Пашин!

— Ну как? — спрыгнув в окоп, взял он ее за плечи. — Не страшно!

Слова как слова, но как они согревают сердце! У Оли от волнения повлажнели глаза. Она, не стесняясь, как-то по-детски вытерла их тыльной стороной ладони.

Пашин молча опустился на обрубок дерева. А Оля уже оправилась и, как обычно, затараторила. А правда, им трудно придется? А правда, на них целая дивизия идет? Не хочет ли он чаю, у нее горячий в термосе? Пашин не отказался. С утра во рту ни маковой росинки. Оля стояла и смотрела, как Пашин торопливо жевал хлеб, прихлебывал горячий чай. Так смотрят жены на усталых, проголодавшихся мужей.

— Я полетел, Оленька. Заскочил проведать, а видишь, даже чаю напился. Ты не соскучилась?

— И ты спрашиваешь? — Оля открыто и прямо взглянула на Пашина.

— И я соскучился… — тихо признался он и, слегка обняв ее, выскочил из окопа.

Оля проводила его долгим взглядом. Любит? Или просто так? Как к ребенку?

Неожиданно ожила рация. Дивизия! Оля быстро записала кодограмму и спешно послала ее Жарову, куда отправился Щербинин.

Комдив требует любой ценой удержать станцию. Помощь находится в пути. Прочитав, Щербинин молча протянул приказ Жарову. Они оба поняли, полк обречен, если запоздает помощь. Но какова она? Откуда? Когда ее можно ждать? Ничего не известно. А артиллеристы уже ведут огонь по танкам-разведчикам.

Андрей спешно готовил бой. Хорошо, что много противотанковых гранат. По одному отделению во взводе он превратил в истребителей. Каждой батарее дал свою полосу. Уточнил рубежи ротам. Указал саперам, где ставить мины. Разместил резервы. Главное теперь — стойкость!

Как же станет наступать противник?. Конечно, мотопехота подойдет позже. Затем ей нужно время развернуться. Значит, пока одни танки. Как разбить их? Заставить развернуться, подпустить — и с ближних дистанций нанести смертельный удар? Именно так. Потом засады. Мины. Кинжальный огонь истребителей…

Немцы явно выжидали. Они собрали сильный кулак, чтоб разом смять заслон у станции и, овладев ею, обеспечить себе свободу маневра и развить успех на Киев, пока русские еще не подвели сюда свежие силы. Как подсчитали наблюдатели, передовой отряд эсэсовской дивизии имел до сорока танков и самоходок. Самолет снова сбросил вымпел: голова немецкой колонны в двадцати пяти километрах. Значит, скоро будет здесь. Поэтому передовой отряд начнет атаку, вероятно, сейчас же, иначе он не успеет захватить станцию до подхода главных сил. Держись, Андрей!

Сначала немцы решили врезаться в оборону у станции узким клином, рассечь заслон. Когда же головные танки вплотную подошли к позиции Румянцева, следующие за ними потонули в дыму: это минометчики повесили дымовую завесу. Истребители выдвигались вперед и забрасывали передние танки гранатами. А остальные, как только они выползали из дыма, в упор расстреливались из орудий. Задние, не видя ничего впереди себя, продолжали напирать, неизбежно попадая под губительный огонь. Эсэсовцы не выдержали губительного огня и отошли.