Морган, наконец, развернулся и наградил коллегу кислым взглядом.

– Чего тебе надо, Эдингер?

– Я думал, что объяснил. Ищу Элизу.

– Которой совершенно точно здесь нет.

Морган крутанул стул и снова отвернулся.

Его так и подмывало сказать, со всем доступным ему злорадством, что, скорее всего, ее нет не только в лаборатории, но даже в стране, и что чем дальше она отсюда, тем чище воздух, когда Габриэль снова заговорил:

– У меня остался ее телефон. Она не ночевала дома, а на номер пришел уже миллион эсэмэсок. Я искренне не понимаю, как можно выдержать без телефона так долго. Ты уверен, что с ней все в порядке?

Выражение лица Тота изменилось. Он по-прежнему сидел лицом к стене, и Габриэль мог уловить его отражение в экране монитора, если бы обратил внимание. Но он никогда не обращал внимания на Моргана Тота.

– Она отправилась куда-то с доктором Чодри.

Морган ответил тем же кислым тоном, что и прежде, только теперь голос звучал хитро, злобно и напористо.

– Они должны скоро вернуться. Можешь оставить телефон здесь, если хочешь.

Габриэль неуверенно подбросил аппарат на ладони и обвел взглядом комнату. Рядом с секвенсором со стула свисала кофта Элизы.

– Ладно, – решил он, подошел к стулу и положил телефон рядом. – Скажешь ей, чтобы отправила мне эсэмэс, когда вернется?

– Конечно, – кивнул Морган.

Габриэль еще секунду постоял в дверном проеме. С чего это маленький зануда ведет себя сегодня так покладисто? Странно. Тут Морган добавил:

– А ты до тех пор замри и не дыши.

И Габриэль просто закатил глаза и вышел.

Морган Тот проявил удивительную выдержку. Он подождал пять минут, целых пять минут! – триста крошечных рывков секундной стрелки, – и только потом запер дверь и взял телефон.

– Уверена, что справишься? – спросил Акива у сестры, озабоченно хмуря брови.

Они сидели у входа в пещеру, там, где лишь вчера армии едва не уничтожили друг друга. Сейчас декорации вокруг… отличались.

– С чем? Провести несколько дней в компании твоей раскрасавицы? – Лираз оторвалась от ремней, которые подгоняла, и подняла глаза. – Да, дело нелегкое. Если она попытается напялить на меня человеческую одежду, я за себя не отвечаю.

Ответная улыбка Акивы была безрадостной. Ничего он не хотел больше, чем самому провести с Кэроу эти несколько дней – даже несколько таких дней, какие им предстояли: ведь убедить дядюшку, садиста, психопата и поджигателя войны, оставить Землю и вернуться, вопреки желаниям и намерениям, домой – та еще задача.

– Ты отвечаешь не только за свои поступки, – сказал он Лираз.

Он хотел, чтобы это прозвучало легко.

Не вышло. Ее глаза сердито сверкнули.

– Что, никак не решишься доверить мне свою драгоценную леди? Может, отправишь в сопровождение целый батальон?

Или просто отправишься сам – вот что она имела в виду. Он обещал Кэроу, что не выпустит ее из вида, но так выходило, что придется – в самый последний раз. Они все согласились с ее планом, дерзким и хитрым одновременно; и его собственная роль, как она сейчас виделась, была важной, даже критически важной, однако требовала его присутствия в Эреце, а Кэроу отправлялась в человеческий мир с Лираз.

– Ты ведь знаешь, что я тебе доверяю.

Акива почти не лукавил. Он действительно доверил сестре защищать Кэроу. Спрашивая ее, справится ли, он имел в виду совершенно другое: «Когда дойдет до дела, сумеешь ли ты удержаться от убийства Иаила?»

– Я же сказала, что да!

– Не убедительно.

На повторном военном совете Лираз отреагировала на план Кэроу приступом недоверчивого смеха, а затем уставилась на присутствующих пристальным взглядом, все более потрясенным, когда увидела, что они всерьез рассматривают этот вариант.

Вариант не убивать Иаила.

Пока не убивать.

И когда после жаркой дискуссии все было решено и Лираз подозрительно затихла, Акива интерпретировал это однозначно: что бы сестра ни пообещала им сейчас, едва оказавшись перед императором, она поступит по-своему.

– Я же сказала, справлюсь.

И взглядом показала, что разговор окончен.

Давай проясним все окончательно, Лир, мысленно ответил он. Ты ведь не собираешься отправить в бездну все наши планы?

Однако заговорил о другом.

– Мы еще отомстим за Азаила.

И это не было самоутешением или полуправдой. Он мечтал о мести так же яростно, как сестра.

Лираз сардонически усмехнулась:

– Кто-то, может, и отомстит. Кто-то, кто не зациклен на личном.

Акива почувствовал укол. Зациклен на личном. В ее устах это прозвучало как упрек в легкомыслии или даже хуже. Нерадивости. Любить – было ли это предательством памяти Азаила? В ответ он мог бы лишь повторить сказанное прежде Кэроу – о зле, которое мы творим во имя мертвых, не сообразуясь с их волей. Ему не нужно было даже гадать. Он знал наверняка, что Азаил никогда не осудил бы его. А вот Лираз осуждала.