— Нет, на несчастный случай это не похоже, — сказал он.

— Но почему тогда волк лежит здесь? — спросила Ида.

Все оглянулись.

— Здесь что-то не так, — произнес отец. — Перед смертью волки всегда отползают в сторону. Прячутся под деревом, но никогда не лежат вот так посреди дороги.

— Может быть, это лазер? — спросил сын и сел на корточки. Он снял перчатки, поднял голову волка, повертел ее и поднял большим пальцем веко.

— Малыш, а ты что скажешь? Это лазер?

— Здесь поблизости есть ловушка с лазером? — поинтересовался Лассе.

— Да, есть.

— Но он же не ляжет посреди дороги? — спросил отец.

— Нет.

Они опять замолчали.

— Можно я возьму?

Лассе протянул фонарь. Отец осветил ближайшие сосны. Потом он пошел вдоль дороги, направляя косой луч света вверх на кроны деревьев. Тем временем сын ковырял дулом ружья открытую рану волка.

— Какого черта? — он наклонился вниз. — Кто здесь жрал? Посмотрите, это какой-то проклятый гриб или нет?

Он дотронулся до того, что осталось от мускулов задних ног волка.

— Видите, здесь как мягкая резина, а по краям как твердый… камень!

Лассе быстро сделал шаг назад.

— Не трогай! — закричал он.

— Черт, оно прилипает, — сказал сын.

— Не трогай! — повторил Лассе.

Сын попытался вытереть пальцы снегом.

Вернулся отец.

— Едем, — произнес он, быстро дыша.

— Это почему?

— И отставьте ружья.

— Почему?

Отец посмотрел через плечо.

— Не знаю. Но здесь что-то не то.

Он посмотрел вверх на деревья.

— А что, если где-то здесь есть камера.

Он подумал и пнул снег.

— Полиция все время гадит. Они вполне могли установить здесь камеру. Они кладут на дорогу мертвого волка, а потом снимают четырех людей в масках, которые его находят. У одного из нас ружье, на видео это четко видно. Если мы не сообщим о находке самое позднее завтра, они наверняка догадаются, что мы из группы. Нам надо смываться отсюда.

— Жуть, — сказал сын и отпил из фляги.

Они начали ходить взад-вперед по дороге, все время всматриваясь в темноту, ругаясь и ойкая.

— Прекратите, — сказал Лассе, — так дела не делают.

Он обернулся и посмотрел на машину. Он не продолжал, пока не убедился, что снова полностью завладел их вниманием.

— Во-первых, я не думаю, что здесь установлены камеры. Во-вторых, у нас весь вечер был включен полный свет. И мы ехали только по неосвещенным дорогам. Если они что-то и увидят на видео, то все равно не смогут определить машину. Ни одна камера на свете не может различить номерные знаки, когда линзу ослепляет полный свет.

— А сзади?

— Нет, дорожная камера всегда направлена на переднюю часть дороги.

Казалось, отец с сыном размышляют над тем, что сказал Лассе.

— Идите садитесь, — сказал он, — а я здесь все уберу.

Они взглянули на него, а потом сделали точно так, как он велел, и сели в машину.

Лассе достал из кармана пару толстых кожаных перчаток и протянул одну пару Иде.

— Возьми вот это, — тихо сказал он, поймав ее взгляд, — что бы ты ни делала, не прикасайся к волку без перчаток. Меня этому научила Альма… Поняла?

Ида кивнула. Они подошли к зверю, стараясь не смотреть ни на рот, ни на пустые глазницы.

— Возьми его за заднюю ногу, и мы сбросим его в кювет.

Она крепко взяла волка за заднюю левую ногу. Она отвернулась, чтобы не видеть внутренности, которые вывалились из живота и тянулись за ними, пока они тащили волка к краю кювета. Но она рассмотрела, что края раны были такими, какими их описал сын: шерсть там была не то чтобы застывшей, а именно… более твердой. В отдельных местах шерсть выглядела почти как цемент.

— А что это?

Лассе опять посмотрел на небо и тихо сказал:

— Расскажу, когда придет время. Ты не можешь себе представить…

Они раскачали зверя, разбежались и перебросили его через сугроб.

— Это был всего лишь годовалый волчонок, — сказал Лассе немного громче.

Он достал фонарь и посветил на дорогу. Опять найдя радиопередатчик волка, сел на корточки рядом и крайне осторожно дотронулся до него перчаткой.

— Что это такое?

— Это датчик Управления по охране природы. Они вешают их на волков и других зверей, таких как медведи и рыси, чтобы следить за ними.