— Ой, — воскликнул он, — какая одежда!

— И знаете, — тотчас подхватила она, — я не надевала ни одного из них, ни единого раза!

Их взгляды встретились.

— А почему? — спросил он. — Они потрясающе выглядят.

— А зачем мне их носить? — спросила она. — Кто теперь захотел бы увидеть меня в платье?

— Думаю, многие.

— Нет, нет, я только нечто, кто… Нет, теперь я просто одна сплошная морщина, вся целиком. Вот он!

Она достала бинт и опять повела его в комнату с позолоченными стульями. Теперь он обратил внимание на книжный шкаф, где стояли книги в толстых кожаных переплетах. На одной из полок лежал последний номер «Вог».

Она отрезала кусочек бинта, плотно прижала его к ране и наклеила сверху пластырь.

— Потом попросите вашу жену сменить повязку, — сказала она.

— Я так и сделаю.

Оба замолчали. Она пила и курила.

Он повернулся:

— Вы говорили об этом шкафе? Куда вы положите свои новые вещи.

— Да, именно о нем.

— Кстати, а мы принесли все пакеты?

Она быстро вышла в холл и вернулась.

— Да, все на месте, — сказала она, распаковывая. — Тот предмет из камня на самом деле очень красив.

Она подошла к серо-черному камню с необычной поверхностью, и через высокие окна, выходившие на остров Рузвельта и фонтан Делакорт в Ист-Ривере, проникли резкие солнечные лучи и так осветили всю комнату, что засверкали картинные рамы.

— Будет просто прекрасно, — произнесла она. — Иногда камень будет лежать здесь на полке, а я смогу лежа смотреть, как он искрится на солнце. Или, может быть, я узнаю о нем больше. Он похож на китайский массажный камень.

Она пробормотала что-то себе под нос и положила камень на одну из верхних полок.

— Простите мой вопрос, — сказал он, одним рывком оторвав окровавленный рукав и надев остатки рубашки, — но что вы будете делать со всеми этими платьями? Если вы их не носите?

Она фыркнула и улыбнулась.

— Я их сожгу. Как я сделала со всеми другими. Знаете? Я сожгла все мои бумаги из «Метро-Голдвин-Майер», все контракты, все рекламные фотографии, все сценарии — все целиком! Все, кроме вот этого.

Она показала на шкаф.

И тут он увидел.

На самой верхней полке стояла золотая статуэтка «Оскара».

— Я ни разу не получила «Оскара» за мои фильмы, — сказала она. — И тогда эти кинобоссы были вынуждены дать мне почетного «Оскара» задним числом. Какой позор, а? За всех причастных!

Он немного подождал и вышел в холл.

— Но это фантастические платья, их не стоит сжигать, — произнес он из холла.

Она опустилась в одно из кресел и закурила новую сигарету «Кент».

— Не знаю, Вильям, не знаю. — Она сбросила туфли. — Наверное, их раздарят. После моей смерти.

Она показала на стены:

— То же самое будет со всем остальным. Оно просто пойдет на благотворительность. Но… что… происходит? Видите?

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Идите сюда! — попросила она.

Он быстро вернулся в комнату.

— Как это случилось? — спросила она, показывая на пол.

Статуэтка «Оскара» лежала на восточном ковре перед одной из картин Ренуара.

Они замолчали. Пристально посмотрев на статуэтку, он в конце концов подошел и поднял ее, а потом медленно поставил на место.

Их взгляды встретились.

— Статуэтка стояла на полке семь лет, — сказала она. — На одном и том же месте. Как она могла упасть?

Он заметил, что солнце за окном спряталось за облако.

— Похоже, что… — она сделала взволнованный жест в сторону полок, — похоже, что она…

Он испытующе посмотрел на нее, опять обводя глазами комнату, а она опустила взгляд.

— …как будто она опрокинулась… сама по себе…

Он немного подождал, а потом ответил:

— Это удивительно. Наверное, вы столкнули ее, когда клали туда камень?

Сначала она не ответила.

— Ну, ладно, — затем произнесла она. — Наверняка еще один мираж, еще один из миражей в моей жизни…

Она словно сделала глубокий вздох, и на мгновение он подумал, что стоит вызвать врача. Но она улыбнулась ему, и он выкинул эту мысль из головы. Она подошла к шкафу, похлопала серо-черный камень с красивым рифлением и поправила статуэтку «Оскара».

— Да, да… Пусть они стоят здесь на полке, и я буду наслаждаться блеском и золотом, пока не умру.

Она вздохнула.