Через неделю после того, как Астрид исполнилось пятнадцать лет, ей разрешили поехать с нами в микроавтобусе на танцы в Льюистон. Всю дорогу домой мы целовались, и когда я просунул руку ей под куртку, чтобы нащупать грудь, которая стала намного больше прежних комочков, Астрид не оттолкнула ее, как всегда делала раньше.

– Это приятно, – прошептала она мне на ухо. – Я знаю, что это нехорошо, но все равно приятно.

– Может, как раз поэтому, – сказал я. Иногда мальчишки – не такие уж кретины.

Еще через месяц она позволила моей руке забраться ей в лифчик, а еще через два – под юбку. Когда я наконец залез ей в трусики, она призналась, что это тоже приятно. Но большего не позволила.

– Я знаю, что сразу забеременею, – прошептала она мне на ухо однажды вечером, когда мы особенно распалились.

– Я могу кое-что купить в аптеке. И съездить для этого в Льюистон, где меня никто не знает.

– Кэрол говорит, что иногда эти штуки рвутся. Как однажды у них с Кенни, когда они были вместе. Она целый месяц переживала, думала, что месячные так и не наступят. Но она мне сказала, что есть многое другое, что мы можем делать.

Это «многое другое» оказалось очень даже ничего.

Я получил водительские права, когда мне исполнилось шестнадцать, и был единственным из всей семьи, кому удалось сдать экзамен по вождению с первого раза. Этим я был обязан отчасти автошколе, но главным образом – Цицерону Ирвингу. Норм жил со своей матерью, добродушной крашеной блондинкой, в их доме в Гейтс-Фоллз, однако большинство выходных проводил с отцом, обитавшим в потрепанном трейлере на стоянке в Моттоне, на границе с Харлоу.

Если мы выступали в субботу вечером, группа – включая подружек – часто собиралась днем у трейлера Цицерона на пиццу. Скручивались и выкуривались косяки с марихуаной – я почти год отказывался, но потом все-таки сдался и попробовал. Сначала мне было трудно удерживать в себе дым, но – как многие из читателей наверняка знают по себе – я постепенно приспособился. В те дни я никогда не курил много марихуаны, так, по чуть-чуть, для концерта. Я играл лучше, когда выступал немного под кайфом, и в этом старом трейлере мы всегда непрерывно смеялись.

Когда я сказал Цицерону, что на следующей неделе собираюсь сдавать на права, он спросил, куда меня распределили – в Касл-Рок или Льюистон-Обэрн. Узнав, что в Льюистон-Обэрн, он глубокомысленно кивнул:

– Значит, к Джо Кэфферти. Он занимается этим уже двадцать лет. Мы с ним часто выпивали в «Меллоу-тайгер» в Касл-Роке, когда я служил там констеблем. Еще до того, как город разросся и в нем появилось свое отделение полиции.

Было трудно представить, что Цицерон Ирвинг – седой, тощий, с красными глазами, в неизменных армейских штанах цвета хаки и вытянутых футболках – когда-то был блюстителем закона, но люди меняются; иногда они идут по лестнице вверх, а иногда спускаются вниз. Последним часто помогают разные вещества, вроде тех косячков, что Цицерон с удовольствием раскуривал с приятелями своего сына-подростка.

– Старине Джоуи почти никто не сдает с первого захода, – заметил Цицерон. – Для него это вроде как дело принципа.

Это я знал и сам – с Джо Кэфферти имели проблемы и Клэр, и Энди, и Кон. Терри сдавал не ему (возможно, Кэфферти в тот день просто болел), но хотя отлично водил машину с самого первого дня, как сел за руль, брат так нервничал, что умудрился наехать задним ходом на пожарный гидрант, когда демонстрировал параллельную парковку.

– Три момента, если хочешь сдать, – сказал Цицерон, передавая Бушарду только что скрученный косяк. – Первое: держись от этого дерьма подальше, пока не сдашь вождение.

– Ладно. – Я даже испытал облегчение. Мне нравилась марихуана, но при каждой затяжке я вспоминал обещание, данное матери… хотя и утешал себя тем, что до сих пор не курил сигарет и не пил, а значит, не поддался искушению.

– Второе: называй его «сэр». «Спасибо, сэр», когда садишься в машину, и «спасибо, сэр», когда из нее выбираешься. Он это любит. Понял?

– Понял.

– Третье, и самое важное: подстриги свои чертовы космы. Джо Кэфферти ненавидит хиппи.

Этот совет мне совсем не понравился. С тех пор как я стал играть в группе, я подрос на три дюйма, но с волосами дело шло туго. Мне потребовался целый год, чтобы отрастить их до плеч. Из-за волос я не раз ругался с родителями, которые говорили, что я стал похож на бродягу. А Энди вообще заявил, что если я хочу выглядеть как девчонка, то должен носить платья. Черт побери, разве так должны отстаивать свое мнение цивилизованные христиане?

– Господи, если я отрежу волосы, то стану похож на придурка!

– Ты и так на него похож, – возразил Кенни, и все засмеялись. Даже Астрид (потом она положила руку мне на бедро, чтобы я не обижался).

– Да, – согласился Цицерон Ирвинг. – Ты будешь выглядеть как придурок с водительскими правами. Поли, ты зажжешь косяк или так и будешь сидеть и на него любоваться?

Я перестал курить марихуану. Я называл Кэфферти сэром. Я подстриг волосы, что разбило сердце мне и согрело матери. При параллельной парковке я задел бампер стоявшего позади автомобиля, но Кэфферти все равно принял у меня экзамен, и я получил права.