— Правильное рассуждение, — осторожно поддержал его Авант. — Я же говорил, сэр Роберт, что Бормалин наш друг и при нем можно рассказывать обо всем.

— Что ж… Собственно, рассказ мой будет краток, потому что я совсем недолго пробыл на «Синусе» — испугался надвигающегося шторма и улетел…

Мы с Авантом переглянулись.

— Но кое-что я успел увидеть и услышать через иллюминатор, — продолжал попугай. — Когда, сэр Бормалин, нынче ночью вы поднялись на палубу и встали у руля, в кубрике произошло вот что…

— Что-то не нравится мне в последнее время Бормалин, — сквозь зубы сказал Тим Хар и одним глотком допил чью-то кружку шоколада. — В пирушках не участвует, ссылаясь на усталость и режим, по утрам делает зарядку и обливается забортной водой, читает книги, журналы и газеты… Кроме того, о чем-то подолгу расспрашивает пленных, да и с нами частенько заводит разговоры о нашем неправильном образе жизни, о порочности бандюгайского движения вообще… Пират-то он неплохой, в бою смел и находчив, но все то, что я перечислил, явно не в его пользу. Что скажете насчет Бормалина, ребята? Не списать ли его за борт? Или же поговорить с ним начистоту и предупредить, что если не возьмется за ум и не перестанет валять дурака, то мы поступим с ним как полагается. Как считаете, ребята?

Пираты пошушукались и сказали, что Бормалин веселый человек и надежный напарник в заварухах и что лучше его никто не умеет перевязывать раны. Но с обязанностями пирата он справляется неважно, что правда — то правда. И книжки читает, и в пирушках участия не принимает, а это не соответствует аморальному кодексу корсара.

— Наше мнение, — сказали пираты, — дать ему недельный испытательный срок, сделав скидку на молодость. И если не исправится к следующей субботе, тогда и списывать за борт на съедение акулам…

В этом месте рассказа я вздрогнул и покрылся гусиной кожей. Вот, оказывается, сколь коварны были мои сослуживцы по «Синусу».

— Ладно, с этим решили, — заключил Тим Хар. — Перейдем ко второму вопросу…

И в тот самый миг, когда пираты собирались перейти ко второму вопросу, один из иллюминаторов вдруг открылся и в кубрик влезла чья-то длинная-длинная волосатая рука.

Ярда три влезло в кубрик, и было такое ощущение, что и снаружи ее осталось не меньше. Вся она была разноцветно растатуирована, а в кулаке держала колоду довольно потрепанных карт.

Пираты — бывалый народ, видали на море-океане немало чудес. Ребята и глазом не моргнули, не закричали от ужаса и не стали прятаться под стол, просто все разом схватились кто за тесак, кто за мушкет или арбалетик, а Тим Хар вскинул два своих пистолета, звонко щелкнули взведенные курки.

Но тут в соседний иллюминатор влезла другая рука, такая же длинная и волосатая. Она разжала кулак, и все увидели лежавший на ладони золотой слиток величиной с кирпич.

— Ребята, спокойно! — приказал Тим Хар. — Никакой пальбы! Оно хочет сыграть с нами в карты. Прячьте ножи и пистолеты. Нам не помешает слиток золота, а? Эй ты, длиннорукое создание, в картишки хочешь сразиться?

Руки тем временем ловко тасовали колоду, и в ответ на слова капитана левая рука показала большой палец: мол, точно, в карты хочу сыграть.

— Все нормально, ребята, — успокоил команду Тим Хар. — Клянусь норд-остом, игра получится славной.

Руки, раздав карты себе и трем отпетым головорезам, сидевшим дальше других от иллюминатора, вскрыли козыри, взяли свои карты и за пять минут начисто обыграли корсаров. Это было проделано в полном молчании, деловито и виртуозно.

Обыграв трех пиратов, руки одного за другим выдернули всех троих через иллюминатор на улицу, если можно назвать улицей ночной штормовой океан, и временно пропали. Зырян подкрался к иллюминаторам и крепко их задраил. Все сидели молча и сокрушенно глядели на капитана. Кок принес торт, взглянул на притихшую братию и в недоумении спросил:

— Что пригорюнились, братцы-пиратцы? Может, компоту хотите?

Тут все заметили, что «Синус» стал ни с того ни с сего разворачиваться, раскачиваться и ускорять ход. В иллюминаторы снаружи постучали условным стуком. Знакомый с азбукой морзе Зырян сказал:

— Стучит, чтобы открывали подобру-поздорову, а то хуже будет. Открывать?

Тут снова раздался стук, еще сильнее предыдущего, и захрустели замки иллюминаторов.

— Лучше, говорит, по-хорошему отворяйте, — испуганно перевел Зырян.

— Открывай! — велел Тим Хар, и Зырян мигом распахнул иллюминатор, куда тотчас влезла рука, мокрая и посиневшая от холода. Она сердито погрозила пальцем, открыла соседний иллюминатор и впустила в кубрик другую руку.

Повторилась та же история — и три следующих пирата сгинули в ночи. Словом, через полчаса кубрик был пуст, а руки исчезли, утянулись в волны и штормовую ночь, унося последними Тима Хара и кока, схваченных крепко-накрепко вдоль и поперек туловищ.

Однако шторм крепчал. Роберт испугался, что не долетит до берега, и поскорее постарался оставить фрегат. Оглянувшись на «Синус» в последний раз, он увидел Бормалина, стоявшего у штурвала, и еще увидел, как с юта вдруг что-то неловко упало в волны. Оно было похоже на человеческое тело, и вполне можно было допустить, что это рулевой, которого сменил Бормалин.