Скоро прямо над ним взошла луна. Я сидел на топчане и наблюдал за ее таинственным светом. Говорят, что это всего лишь отраженный свет солнца, но кто же в это поверит! Нас разделяло больше двухсот морских миль, и я чувствовал ее власть над собой… А потом вдруг подуло, завьюжило, зашуршало под полозьями, и четкая форма луны стушевалась, став бесформенным оковалком. Бежали лошадки, отворачивая морды от метели, и звенел на дуге колокольчик, но его звон скоро сменился громким железным звяканьем, и тройка умчалась в метель без меня. Я спал не больше пяти минут. Звякс! звякс! — раздавалось снизу, и знакомый голос сдавленно спрашивал:

— Сэр Бормалин, где вы? Проснитесь, сэр Бормалин!

Роберт! Он прочесывал бойницы-окна и будил узников в поисках меня. Ему ответили где-то внизу, совсем рядом:

— Мы здесь, Роберт! — Это был голос Джо-Джо. — Дуемся в карты. Но Бормалина с нами нет. Залетай, у нас не скучно!

И снова:

— Где вы, сэр Бормалин?

Одним прыжком я повис на решетке и крикнул шепотом в ночь:

— Сэр Роберт! Правее и выше!

Раздался шелест крыльев, и вот Роберт собственной персоной протискивается сквозь прутья, кряхтя и чем-то поблескивая в свете луны.

Он спрыгнул прямо на стол и, немного повозившись со спичками, зажег огарок свечи, принесенный с собой. Это был прежний Роберт: подтянутый, сдержанный, воспитанный, в красиво повязанном галстуке — джентльмен с Бонд-стрит, а не попугай!

— Просто чудо!.. Чудо природы!.. Как же их делали, эти камеры? Выжигали? Выдалбливали? — Он примерился и хорошенько треснул клювом о стену. — Т-твердая!.. Ну, здравствуйте, сэр Бормалин, с новосельем! Несу инструмент, — показал он напильник, — и вижу, что зря. Окно слишком узко… — Он порылся в карманах и высыпал на стол горсть конфет в ярких разноцветных фантиках. — Спешу сообщить, дорогой сэр, что дела наши пошли на поправку.

— Вот как! — приятно удивился я, перебирая конфеты. Это была знаменитая «Карамель в шоколаде», о которой до сегодняшнего дня я только слышал. — Вкусная! — оценил я, попробовав. — Очень вкусная!

— Еще бы! — Попугай тоже выбрал себе конфетку. — Я встретил старого друга, сэр Бормалин. Он работает у губернатора и, кажется, может нам помочь.

— Он устроил вам побег? — спросил я напрямик.

— Побег? — Роберт замялся. — Нет, не совсем. Меня подменили. Третьего дня в зоопарке умер мой дальний-дальний родственник. Он был так стар, что помнил еще Архимеда… Так что, сэр Бормалин, теперь меня как бы нет в живых… Мой друг просил узнать номер вашей камеры.

Я отложил конфеты, поправил фитиль, чтобы свеча горела спокойно, и сказал как можно мягче:

— Сэр Роберт, дорогой… Номер моей камеры пятьдесят первый. Только, понимаете, без Хека, без Штурмана, без всех остальных я никуда…

— Не узнаю вас, сэр! — Роберт глянул на меня соколом. — Да как вы могли такое о нас подумать?! Мой друг отлично знает, что выручать надо шестерых.

— Тогда беру свои слова обратно.

Роберт удовлетворенно кивнул.

— Теперь, сэр Бормалин, я вас узнаю. Но к делу. Мой друг ввел меня в курс происходящих в стране событий, а я введу вас. Это поможет лучше ориентироваться в ситуации.

— Очень хорошо! — согласился я, жуя «Карамель в шоколаде».

— Дело в том, сэр Бормалин, что в стране идет предвыборная кампания. На конец месяца назначены выборы нового губернатора. Кандидатов двое, и идут они голова в голову. Это известный вам Джоуль и некто Коверкот, один из наиболее влиятельных людей на побережье: банки, недвижимость… Одно время он сильно отставал от Джоуля, но недавно случился большой конфуз — и шансы снова пришли в равновесие. А случилось вот что.

Роберт прислушался, нет ли кого за дверью, и продолжил:

— Вы, наверно, знаете, сэр Бормалин, что раньше в Карамелии жили только индейцы. Но уж как водится: однажды появился корабль, и на берег сошли колонизаторы. С той поры минуло много лет, на месте первого поселения бледнолицых вырос Бисквит, все изменилось, вплоть до береговой линии. Но что важно — сегодняшние прапрапотомки первых колонизаторов очень хорошо помнят предков и, как говорится, чтут их заветы и хранят традиции. Можно сказать, что Карамелия на редкость старомодная страна, старомодная в большом и малом. Она держалась подальше от веяний времени, от разных современных течений и новаций, но с приходом к власти Джоуля национальному консерватизму пришел конец. Губернатор оказался чрезвычайно прогрессивным человеком. В стране начались перемены, затронувшие почти все сферы жизни. Понятно, что наука и техника тоже переживали ренессанс, и в жизнь активно внедрялись всевозможные новинки, порой довольно сомнительные. Не так давно в Карамелии появились первые подводные тюрьмы. Вы слышали что-нибудь о подводных тюрьмах, сэр Бормалин?

Я пожал плечами.

— Вот и я тоже услышал впервые. Полностью это называется так: «Автономная подводная тюрьма свободного поиска». Их было четыре, и в них перевели заключенных из единственной в стране Баобаб-тюрьмы, которую губернатор Джоуль решил реконструировать. Он задумал превратить ее в высотный район города.

— Ишь ты! — удивился я.

— Вот вам и «ишь ты», сэр Бормалин! Баобаб расположен в низине, тут лачуги рыбаков, склады, лавчонки. Весь этот район Джоуль собрался затопить, чтобы из Баобаба получился своего рода Манхэттен. [6] Дерево — остров — район. Вот такая оригинальная мысль пришла ему в голову. Словом, заключенных быстро разместили в подводные тюрьмы. Баобаб освободился. На верхних этажах начали ломать стены. Все шло по плану, но совсем недавно вдруг случилась колоссальная неприятность. Две подводные тюрьмы почти разом вышли из строя. Заключенные, естественно, разбежались. В результате двух групповых побегов вокруг городов, а особенно вокруг Бисквита, в горах, в прерии, вдоль океана беглых больше, чем местных. Их отлавливают, препровождают на плантации или сюда, в Баобаб-тюрьму. Ремонт приостановлен. А тут еще индейцы недовольны политикой губернатора… В общем, обстановка сложная — оттого и войска в полубоевой готовности. Все это, понятно, не в пользу Джоуля…