«А герцог тебя не накажет?» — прочитала вслух Артемис, а ее брат с силой ударил молотком по зубилу.

— Нет, конечно, нет. — Опустив блокнот, Артемис пристально посмотрела на брата. — Ты слишком уж подозрителен. Я почти уверена, что Максимус может очень разозлиться, но все равно вряд ли он накажет меня.

Аполло снова ударил по зубилу и, бросив на сестру выразительный взгляд, беззвучно, губами, произнес: «Максимус?»

— Я ведь уже сказала тебе, что он друг.

Аполло закатил глаза — сестра обманывала его ради этого негодяя — и, жалея, что у него под молотком не череп герцога, в третий раз изо всей силы ударил по зубилу, и на сей раз звено раскололось.

— О, отлично! — воскликнула Артемис и нагнулась, чтобы помочь брату отсоединить разбитое звено от двух других, оставшихся прикрепленными к браслету на лодыжке. — Тебе придется обмотать их какой-нибудь тряпкой, чтобы не звенели, а тряпки там. — Она указала на сумку.

«Почему сейчас?» — написал Аполло, взяв у нее блокнот.

Когда Артемис прочитала эти слова, лицо ее сделалось совершенно белым, но она постаралась улыбнуться и ответила:

— Я вскоре покину Уэйкфилд-Хаус, поэтому хочу быть уверена, что ты будешь на свободе до того, как я уйду отсюда.

Аполло кивнул и тут же произнес губами: «Артемис, но почему?»

— Поторапливайся и одевайся, — сказала она, притворившись, что не поняла вопроса.

Встревоженный спешкой и тем, что его вопросы остались без ответов, виконт все же подчинился. Камердинер герцога еще до этого дал ему рубашку, штаны и прочие предметы одежды, однако все оказалось маловато, в том числе и туфли.

— Их взяли у слуги, у которого самый большой размер обуви, — сказала Артемис, виновато глядя на брата.

Тот покачал головой и, улыбнувшись, наклонился и поцеловал сестру. Потом, взяв блокнот, написал: «Как я смогу связаться с тобой?»

Артемис молча смотрела в блокнот, и ее брат, сообразив, что она об этом не думала, забрал у нее блокнот и написал очередное послание: «Артемис, мы должны не терять связи. Ты — это все, что у меня есть, и я не доверяю твоему герцогу. Нисколько не доверяю».

— Знаешь, это просто глупо — то, что касается Максимуса, — ответила она, прочитав написанное. — Но ты прав, нам нельзя терять друг друга. Ты знаешь, куда пойдешь отсюда?

Он думал над этим долгие часы, поэтому сразу же написал ответ: «У меня есть друг по имени Эйза Мейкпис. Ты сможешь найти его в Хартс-Фолли и через него передать мне письмо».

— Хартс-Фолли? — удивилась Артемис. — Не понимаю… Ты что, туда пойдешь?

Аполло покачал головой и, снова взяв блокнот, написал: «Тебе лучше не знать».

— Но как же…

«Позаботься о себе», — приписал брат.

Артемис крепко обняла его и сказала:

— Это ты должен позаботиться о себе. Твое исчезновение до сих пор не забыто. Тебя будут искать. — Отодвинувшись, она посмотрела на брата, и он с ужасом увидел в ее в глазах слезы. — Я не переживу, если снова потеряю тебя.

Он наклонился и поцеловал сестру в лоб. Даже если бы он мог говорить — ему нечего было сказать, чтобы успокоить ее, и он повернулся, собираясь уйти.

— Подожди, — остановила его Артемис, положив руку ему на локоть. — Вот. — Она сунула в руки брата маленький мешочек. — Здесь три фунта и шесть пенсов. Это все, что у меня есть. И еще немного хлеба и сыра. О-о, Аполло… — Она тихо всхлипнула. — Иди же быстрее, — Артемис толкнула брата в тот момент, когда он собрался снова наклониться к ней.

Виконт тут же повернулся и нырнул в узкий туннель; он видел, как им раньше пользовался Уэйкфилд, но не имел понятия, куда этот проход мог вести.

Максимус не знал, как долго в эту ночь обыскивал Сент-Джайлз, когда услышал пистолетный выстрел. Быстро свернув за угол, герцог побежал на звук. Дорогу ему освещала луна — его верная подруга, его недосягаемая возлюбленная.

Вскоре послышались хриплые голоса мужчин и стук подков по булыжникам. Герцог выскочил на поперечную улицу и справа от себя увидел Тревельона, во весь опор мчавшегося к нему.

— Он направился прямо к Севен-Дайалз! — прокричал капитан.

Максимус пробежал совсем близко перед его лошадью, и ему показалось, что он почувствовал у себя на щеке дыхание животного. Сейчас он мог пробраться по одному из многочисленных переулков, слишком узких для верхового, и тогда смог бы перехватить Сатану.

В глубине души Максимус был уверен, что в эту ночь Тревельон охотился именно за Сатаной — человеком, носившим на шее подвеску его матери, человеком, убившим ее дождливой ночью девятнадцать лет назад.